— Стреляйте! — повысил голос я.

— Рано! — окрысился капитан, сохранять хладнокровие у него тоже не получалось.

— Да стреляйте же! Он не отвернёт! — заорал я.

— Огонь! — сдался Макаренко.

Главный калибр произвёл залп.

— Есть попадание! — воскликнул я.

В тот же момент осколки и обломки «Неуязвимого» шрапнелью ударили по нашим щитам, мы прошли точку вероятного столкновения, тут же пускаясь в погоню за улепётывающими пиратами. Наверное, так же себя ощущал всадник, рубящий шашкой убегающую пехоту или нанизывая их на пику. Упивался чувством собственного превосходства, заслуженной победой.

Расстреливали пиратов без сожаления, никто из них не пытался сдаться. Только огрызаться и убегать.

Некоторым удалось перескочить в гипер и скрыться, но направление их бегства было противоположным от направления к U-681,и мы не стали преследовать их дальше, хотя в теории могли. Выбраться из системы удалось только «Бродяге», «Космо Акуле» и «Кракену». Все остальные теперь болтались в космосе россыпью обломков разной величины.

— Проверка всех систем, — объявил капитан.

Всё-таки несколько раз мы ощутимо так получили по щитам, и хотя они рассеивают энергию лазеров и прилетевших снарядов, стопроцентной гарантии они всё равно не дают.

Один за другим полетели доклады, и от автоматики, и от дежурных, всё работало штатно. Наши щиты справились.

— Отбой тревоги, — объявил Макаренко, и я расслабленно откинулся назад в кресле.

Хоть у нас и имелось неоспоримое преимущество, я всё равно изрядно понервничал, так, что разболелась голова. Но эйфория победы отодвигала всё плохое на второй план, сейчас я чувствовал только радостное облегчение, что всё закончилось хорошо. Для нас, а не для пиратов. Теперь-то они точно не сунутся в наш сектор.

В принципе, это была рядовая операция, самая обыденная. Но для меня это был первый боевой выход, да и для капитана тоже, и, можно сказать, мы с честью прошли это испытание. Получили боевое крещение.

Теперь нам предстояло долгое и рутинное исследование обломков, спасение выживших и сбор ценностей. Здесь наверняка было чем поживиться, если что-то, конечно, уцелело после боя. Их состыкованные корабли вертелись вокруг местной звезды практически как орбитальная станция, а там, готов поспорить, обитали их главари, накопившие немало богатств.

Заняло это всё в несколько раз больше времени, чем всё сражение, причём капитан предоставил это занятие мне, а сам принялся строчить отчёт в штаб сектора. Сочинять поэму, как он выразился, и было видно, что это приносит ему куда больше удовольствия, чем преследование пиратов и перестрелки на близкой дистанции. Ну а я летал по системе, как оглашённый, собирая всё, что могло бы нам пригодиться. Вернее, собирал Добрынин, а я только добирался от одной точки к другой.

Выжившие тоже нашлись, несколько спасательных капсул и пара болтающихся в открытом космосе везунчиков. Как обычно, отправились на карантин.

Пока мы шатались по К-22089, успела закончиться вахта, и я со спокойной душой сдал её Борисову. Он тоже пребывал в состоянии, близком к шоку, и вахту принял без замечаний, тут же начав рассчитывать манёвр для возвращения к U-681.Пришлось немного посидеть с ним, поправить пару ошибок. Приказа на возвращение всё равно пока не поступало, решать это будет Макаренко. Да и уходить в гипер наверняка он тоже будет сам, лично я бы не доверил такой манёвр Борисову. Он хоть и парень толковый, опыта в управлении кораблём ему явно не хватало.

Закончив с вахтой, я отправился в кают-компанию, где уже собрались все свободные от дел офицеры. Отмечали победу над пиратами, как ни крути, а у «Гремящего» подобных славных моментов было немного.

Моё появление встретили радостными возгласами, улыбками, крепкими рукопожатиями. Я улыбался в ответ, находил, за что похвалить каждого из них, жал руки, хлопал по плечу, в общем, выполнял обязанности капитана, командира корабля, в то время, как сам капитан Макаренко возился с отчётами. Как по мне, отчёты могли бы и подождать, а вот наладить отношения с командой другого шанса может и не представиться.

— Как мы их, а, лейтенант? — широко ухмыляясь, произнёс Добрынин.

— Как детей в песочнице, Иван Ильич, — вернул я ухмылку.

Многие были не в курсе всей картины боя, и теперь делились теми обрывками информации, какими располагали, дополняя всё выдумками и сплетнями. Полная картина произошедшего имелась только у нас с Макаренко.

Боевой дух, однако, теперь был на высоте. Вернейшее средство для того, чтобы вселить уверенность в свою команду — одержать пару побед, чтобы люди поверили в себя и свои силы. Это раньше «Гремящий» был ржавым корытом, годным только для того, чтобы ссылать на него провинившихся. Теперь наш эсминец определённо был не самым худшим кораблём имперского космофлота.