Кто-то включил музыку погромче, флотские дорвались до музыкального автомата. Скоро дойдёт и до танцев. До отбытия челнока ещё почти два часа, так что мои сослуживцы развлекались как могли.

— Может, ты подскажешь, куда все иностранцы подевались? — спросил я у бармена.

Музыку приходилось перекрикивать, но это, с другой стороны, гарантировало, что наш разговор никто не подслушает.

— Известно куда! К себе домой! — ответил бармен. — Все одним днём отчалили!

Вот это уже интересная деталь. Я так и предполагал, но одно дело предположить, и совсем другое — услышать это от знающего человека. Это наводило на вполне определённые мысли. Крысы бегут с тонущего корабля. А если они бегут, то наверняка что-то знают, или просто опасаются возможного нападения со стороны султана.

Хотя, с другой стороны, тогда об этом знала бы и наша контрразведка. Не думаю, что они тут у нас занимаются ловлей мух и перекладыванием бумажек. И нам, как единственному военному кораблю в системе, непременно доложили бы о возможной опасности. Если, конечно, бюрократы в штабе сектора соизволят довести информацию вовремя.

— И туранцы, и алики, и все остальные? — спросил я.

— Все! Чуть ли не один момент, у шлюзов толпились! — воскликнул бармен.

— Плесни ещё виски. Можно прямо сюда, — я протянул ему пустой стакан.

— Как скажете, лейтенант, — он изрядно подобрел, когда я начал заказывать алкоголь вместо газировки.

Свою меру я знал и напиваться слишком сильно не хотел. Просто сама атмосфера бара и всеобщего кутежа завлекла меня, затянула, как чёрная дыра затягивает летящие фотоны, не оставляя ни единого шанса на спасение.

От барной стойки я всё же переместился за стол, к другим офицерам, унтерам и нижним чинам, мой статус всё же позволял свободно присутствовать и участвовать в подобных мероприятиях. Будь я капитаном, всё было бы уже не так просто. Капитан должен держать определённую дистанцию, даже с равными по званию.

На челнок мы ушли все вместе. Кого-то приходилось тащить на себе и усаживать на место, кто-то шёл по коридору, качаясь от стеночки до стеночки, словно моряк во время шторма. Я шёл ровно, меру я соблюдал строго, хоть и чувствовал опьянение, позволившее мне ненадолго забыть обо всех навалившихся проблемах и невзгодах.

Про обещанные капитану баночки Брепси я благополучно забыл.

Служба на «Гремящем» вновь пошла своим чередом, по одному и тому же сценарию, повторяющемуся изо дня в день на протяжение уже очень долгого времени. Я, однако, больше занимался теперь работой с документами, переписываясь со штабом сектора чуть ли не каждый день. Слал туда отчёты, заявки, запросы и рапорты, взамен получая инструкции, приказы и служебные записки, например, о том, что заменить целиком башню ПКО на «Гремящем» на данный момент нет возможности, так как техническое обслуживание в этом месяце уже проводилось. Вот мне и приходилось бодаться за каждый винтик, переписываясь со службой материального обеспечения.

Мне хотелось видеть наш эсминец если не идеальным, то как минимум близким к тому. Образцовым кораблём, целиком и полностью соответствующим высокому званию боевого имперского корабля. И все остальные члены экипажа, видя мой энтузиазм, тоже невольно им заражались, проявляя теперь инициативу и всеми силами стараясь вывести «Гремящего» на новый уровень.

Будь здесь, в системе, ещё военные корабли, можно было бы устроить некое подобие соревнования. Соперничество между двумя командами всегда подстёгивает и мотивирует, но тут мы были совершенно одни.

Весь экипаж понемногу втягивался, все, кроме капитана Макаренко. Его лень перебороть не удавалось даже мне. Макаренко, когда всё немного улеглось и успокоилось, вновь вошёл в свой привычный режим энергосбережения, максимально отстранившись от работы. Взвалил всё на меня, а так как на Борисова скидывать большую часть обязанностей пока было нельзя, приходилось впахивать именно мне.

И «Гремящий» преображался. Не так быстро, как мне хотелось, но это уже что-то.

А ещё я регулярно устраивал стрельбы и учения, чтобы каждый рядовой оператор, унтер-офицер и командир знал свои обязанности в случае реального боестолкновения. Отчёты, полученные нами после боя с пиратами, показывали, что команде ещё есть, куда расти.

Каждую свою вахту я старался не сидеть на месте, а повышать боеготовность нашего эсминца. Нехорошее предчувствие так и свербило в мозгу, я никак не мог от него отделаться. То патрулировал окраины системы, то изучал показания сенсоров, выискивая нетипичные сигналы среди кучи обыкновенного шума.

А в свободное время следил за политической обстановкой, как советовал мне Василий Янович. Нырнул в политику с головой, так сказать, погрузился целиком, вникая в хитросплетения внешних сношений Империи, начиная от шизофренических теорий, будто настоящее правительство Империи сидит на Старой Земле в секретном бункере или что под личиной государыни скрывается сразу несколько ксеносов, и заканчивая вполне адекватными выкладками о текущей ситуации в галактике.

И, судя по всему, назревала очередная заварушка. Все бряцали оружием, кидались громкими заявлениями, демонстративно разрывали отношения, вспоминали старые обиды. Империя, Туран, Альянс, Федерация, мелкие независимые системы, чьи-то вассалы, Старая Земля, и прочие, и прочие. Все как с цепи сорвались. Мировая напряжённость росла как на дрожжах, и я чувствовал себя сидящим на пороховой бочке и жонглирующим горящими факелами. Учитывая, что мы сидим тут на границе и представляем собой военную машину Империи, любое неверное движение с нашей стороны может привести к катастрофе. Уже чуть не привело.