Холодный воздух коснулся моих щек, когда я вышла на улицу. Сквозь людскую суету на улицах зазвучала автомобильная сигнализация. Я плотнее запахнула пальто и, направляясь на этот звук, поняла, что орет сигнализация именно моей машины.

— Это ваша машина? — Ко мне подошел пожилой мужчина с бледными щеками и широко раскрытыми глазами под густыми седыми ресницами.

— Да. Что-то случилось?

— О, слава богу, — выдохнул старик, положив ладонь на грудь. — Я стоял здесь последние пятнадцать минут, пытаясь найти владельца этой машины.

Я прищурилась и подошла ближе.

— Что случилось?

— Мне очень жаль. Я врезался в заднюю часть вашего автомобиля.

— Что? Как? — Я бросилась к нему.

— В машине была моя собака, и я отвлекся. Мне очень жаль.

Вмятина на правой стороне бампера была не самым худшим повреждением.

— Все в порядке.

— Мне очень жаль, — продолжил он. — У меня есть страховка.

— Честно говоря, это не имеет большого значения.

— Я припарковался за углом. Позвольте, я возьму мою страховую карточку.

Мужчина выглядел расстроенным. Его пальцы судорожно перебирали ключи от машины, когда он доставал их из кармана.

— Это просто вмятина. Нет необходимости привлекать страховую компанию.

Кроме того, судя по его старому коричневому пальто с оторванными пуговицами и заштопанным швам на брюках, я предполагала, что он все равно не мог себе этого позволить.

— Нет, я настаиваю, — ответил старик. — Это моя вина. Я только схожу за карточкой.

Я вздохнула и почувствовала жалость к этому старику, его поникшим плечам, когда он завернул за угол.

— Сэр, — говорила я, следуя за ним. — Все не так плохо. Я сама могу это починить.

Передний бампер его машины болтался с правой стороны. Фара разбилась, а крыло треснуло. Его машине досталось намного больше, чем моей, и я сжалилась над стариком.

— Послушайте, я не хочу впутывать вашу страховку, — сказала я, подходя ближе и наблюдая, как он роется в бардачке. — Я могу получить свою.

Черный фургон подъехал к обочине, визжа шинами по тротуару. Резкий запах жженой резины окутал меня, когда стена из черного металла и тонированного стекла остановилась передо мной, и панель открылась с громким стуком.

Страх пронзил мой позвоночник, и все вокруг закружилось. Инстинкт подсказал мне бежать, но было уже слишком поздно. Сильные руки обхватили меня за талию и втащили в фургон. Чья-то рука зажала мне рот, прежде чем я успела закричать. Дверь захлопнулась, и от этого звука волна ужаса пронзила каждую клеточку моего тела. Фургон начал двигаться, и страх взорвался внутри меня.

Что-то опустилось на мою голову, погрузив меня во тьму. Именно тогда мои безумные мысли остановились, и я смогла осознать, что происходит.

Меня похищали.

Сначала я пыталась бороться изо всех сил. Но, в итоге, все закончилось моими связанными руками за спиной. Мои ноги тоже обездвижили, так как я умудрилась ударить кого-то в лицо. Я не знала, какие повреждения причинила, но надеялась, что хотя бы сломала челюсть этому козлу.

Казалось, прошло несколько часов, пока фургон продолжал двигаться. Пока мы ехали, в машине орала громкая музыка. Невозможно было расслышать ничего вокруг, кроме демонического крика какого-то помешанного на хэви-металле чувака, который выл про то, как он зол на свою мать, что она заставила его надеть платье, когда ему было пять лет.

Фургон остановился, и мое сердце чуть не выскочило из груди. При звуке отодвигающейся двери я вздрогнула. Меня вытащили из фургона и перебросили через чье-то плечо. Со связанными за спиной руками все, что я могла делать, — это извиваться всем телом, чтобы заставить того, кто бы это ни был, отпустить меня.

— Отпусти меня, сукин ты сын.

Меня охватила паника, но она не погасила мой боевой настрой.

— Если ты думаешь, что мой отец заплатит за меня хоть какой-то выкуп, то ты самый тупой мудак в мире.

Я попыталась ударить этого человека коленом в живот, но он только сильнее прижал меня к себе.

— Я — проблемный ребенок, ясно? Мой отец еще и доплатит, чтобы вы меня забрали.

Я понятия не имела, чем они занимались, но первое, что пришло мне на ум, — это то, что мой отец кого-то разозлил, и я, как дочь Уитлоков, стала мишенью.

Двигатель фургона взревел, и звук шин, вдавливающих грязь в землю, становился все тише. Где, черт возьми, мы были? Кто эти люди?

Тяжелые шаги похитителя эхом отдавались по деревянному настилу. Последовал отчетливый звук открывающейся двери. С покрытой головой я ни хрена не могла ничего разглядеть. Вокруг была полная темнота, и от этой черной пустоты было все легче поддаться панике.