— Откуда ты…

— Уличное освещение кто-то выключил, в тот момент, когда я стоял в гараже и таращился на труп, пытаясь придумать, как тебя уберечь.

Зазвонил телефон. Мы оба смотрели на трубку, не решаясь протянуть руку.

— Алло?

— Как тебе? Веришь своему любовнику? — перевожу взгляд на Вадима.

— Он не убивал моего мужа, — смех, вполне искренний, от которого у меня задергалась щека.

— Мне нравится твоя убежденность. Думаешь, в полиции подумают так же? — страх скрутился змеей и осел в области желудка. — Передай трубку.

Я придвинулась близко, чтобы иметь возможность слышать.

— Да, — голос Вадима был мертвее мертвого, не выражая абсолютно никаких эмоций, однако на лбу выступила испарина.

— Думаю, что сотня тысяч достойная цена за фото и негативы, — снова смешок. — Время для сбора до завтра. Завтра я планирую их получить. Вот только передаст их наша шлюха. Ясно?

Он отключился, не дожидаясь ответа.

— У тебя есть такие деньги? — наконец прервала я гнетущую тишину.

— Есть, — ответил Вадим, отталкиваясь от столешницы. С третьей попытки Смирнову удалось поджечь снимок. — Я привезу деньги завтра, — как только фотография полностью сгорела, Вадим направился к двери. Я не пыталась его остановить. — Я люблю тебя, Элина, — сказал Вадим, не оборачиваясь.

24.1

Ночь и большая часть следующего дня, прошли, будто мимо меня. Рой мыслей в голове, в таком движении, что не удавалось ухватиться ни за одну, чтобы додумать ее до конца. А еще, я застыла, будто муха в янтаре, в томительном ожидании. Чувствовала, что должно что-то произойти. Что-то жуткое. Что-то, что я не смогу остановить.

Вадим приехал около четырех. Выглядел он еще хуже, чем вчера, землистого цвета лицо и темная щетина сделали из красавца Смирнова смертельно больного старика.

— Здравствуй, Элина, — голос блеклый, безжизненный.

— Вадим, — зажима рот ладонью, чтобы не закричать. — Прости меня! Во что я тебя втянула?

Он оказывается рядом, обнимает. Зарывается пальцами в волосы, перебирая пряди. Дыхание Вадима горячее, неровное.

— Не говори ерунды, любимая моя, — утыкается носов в шею, целует, едва касаясь губами. — Мы все преодолеем, в конце концом, мы можем просто сбежать. Бросить все и уехать, на край света.

— Ты…ты правда готов на это пойти? — отстраняюсь, заглядывая Вадиму в глаза.

— Ради тебя я готов на все!

***

Мы сделали так, как он велел.

Переложили деньги в сумку и отправились на машине Вадима, вместе, до указанного адреса.

У памятника Пушкина, Вадим меня высадил, страстно поцеловав, дальше я шла пешком, вздрагивая от звука собственных шагов.

«Я справлюсь, я справлюсь, — повторяла как мантру, — я должна, ради себя и Вадима!»

Принять входящий с мобильного удалось лишь с третьей попытки.

— Алло, — номер был скрыт.

— Заходи во двор, — на глаза навернулись слезы. Мне было страшно. Так страшно, что казалось, я провонялась страхом, пропиталась им. Каждая клеточка тела, каждый волосок готовы были вопить от страха. — Иди прямо, за детской площадкой сворачивай направо. Иди вдоль забора, только дыру не проворонь, — замираю перед зияющей чернотой дырой в заборе. — Смелее, — чувствую по голосу, что он улыбается. Делаю глубокий вдох, будто собираюсь погрузиться под воду, и ныряю в дыру. Ничего ужасного: передо мной школьный двор. — Вперед, через поле. На той стороне такая же дыра, — оставив за собой забор, замираю. — Во двор, затем направо в арку, — выполняю, но вывернув из арки снова замираю, как вкопанная. В центре двора огромная клумба и новенькая детская площадка, что в прошлый визит, показались мне чем-то инородным. — Дальше ты знаешь, — смешок. Он сбросил вызов.

24.2

Я стояла возле двери, не в силах пошевелиться.

В прошлый раз, когда я была здесь с Вадимом, квартира была пуста. Какова вероятность, что и сегодня в ней никакого не окажется?

Хотя кого я обманываю? Я знаю, что он там за дверью. Я это чувствую. Я его чувствую.

Кладу руку на ручку. Сейчас мои пальцы холоднее металла.

В приоткрытую щель вижу приглушенный свет, а следом слышу голос:

— Смелее. Не забудь закрыть дверь.

Щелчок английского замка громче выстрела.

— Проходи, — в комнате на полу тот же ковер. Бра на полу, едва освещает пространство. Он сидит в кресле. На нем костюм, начищенные до блеска туфли, и широкополая шляпа, полностью скрывающая лицо. — Встань воооот здесь, — небрежным взмахом руки он указал в центр комнаты. — Хочу тебя рассмотреть.

— Я…я принесла деньги, — с трудом размыкаю губы.

— Разумеется, ты их принесла.

Не знаю сколько прошло времени. Я стояла, боясь пошевелиться, сжимаясь под его взглядом. Я его чувствовала, будто он касался меня руками. По щекам текли слезы.