Я вздрагиваю.

— Нет, — шепчу, целую его грудь, через ткань рубашки. — Лучше меня застрели, — слезы текут сплошным потоком. — Освободи себя!

— Дурочка! Какая же ты дурочка! — он слегка отстраняет меня, и я могу взглянуть в его глаза, в прорезях маски. — Ты моя Элина, на этом свете. И на том!

— Да, — соглашаюсь. Я собираюсь встать, и он позволяет мне, помогая, придерживая.

Я возвращаюсь к нему, держа в руках нож. В его глазах удивление, пополам с усмешкой.

— Вот, — я вкладываю нож в его руку. — Возьми. Ты обещал выколоть мне глаза, если я сниму маску.

Медленно я хватаю за резиновый край и тяну вверх. Он остается сидеть неподвижно.

57

— Алексей? Но как? Ты же умер! Убит, при задержании! — если честно, видя перед собой лицо охранника моего мужа, я не испытываю шока, даже большого удивления.

Я снова забираюсь к нему на колени и крепко обнимаю. Целую подбородок, губы, глаза.

— Тише, тише, — говорит Алеша, и целует сам. Поцелуй такой, что способен разорвать душу в клочья и он разрывает. Дрожь остановить невозможно, и я стискиваю ворот его рубашки, стараясь слиться с ним. — Тише, — повторяет он и отстраняется. Смотрит в глаза. Долго. Взгляд до того тяжелый, будто бьет наотмашь, что хочется отвести взгляд. Но я этого не делаю. — Как видишь, я жив-здоров, — наконец отвечает он, любовно обводя пальцем контур моего лица. — А сейчас я гадаю, сколько времени пройдет, прежде чем ты, снова, начнешь смотреть сквозь меня, как на пустое место?

— Я не…, - тянусь и целую его.

— Именно так ты и смотрела. Лучше бы, как на мебель. Ее ты замечала, пользовалась ею, хотя бы иногда.

— Прости меня, — шепчу, утыкаясь в его шею. Целую жилку, что бьется, как бешенная.

— Мне не за что тебя прощать, — руки Алексея гладят мою спину, и я, странным образом, расслабляюсь в его объятьях. Мне тепло, надежно, безопасно. — Когда я впервые увидел тебя, мир, за секунду перевернулся с ног на голову и обратно. Все мои ценности, мечты и желания, полетели к чертям собачьим. Настолько они оказались серыми и пустыми. Единственно стоящим, для меня, стало ты и я, вместе. Но, за тобой ухаживал Александр. Я мечтал, чтобы он поиграл с тобой и бросил. Баб у него было, как грязи. И одновременно, я этого не хотел, ведь это могло причинить боль тебе. Вот так я и мучался. Каждое ваше свидание. Ведь я сопровождал вас. Вынужден был идти в стороне и наблюдать, — Алеша снова начал перебирать мои волосы. — Однажды мы приехали к твоему подъезду, ждали тебя. Ты вышла в летящем белом платье, как невеста. Александр тогда сказал, что женится на тебе. И я смирился. Потому что это правильно. Ты — королева! А Александр, у него есть все! Когда он назначил меня своим личным охранником, спустя полгода, после вашей свадьбы, я чуть не спятил от радости. Ведь я мог видеть тебя каждый день! Вот только, все оказалось намного хуже. Я мог, с точность до минуты, определить, когда ты пошла в спальню к мужу, — он напрягся, став тверже скалы. — Ты спрашивала, что с руками? — он вытянул руку вперед, сплошь усыпанную тонкими шрамами. — Боль была такой сильной, что я начинал выть. Я ведь знал, что он с тобой делает. Знал, но вытерпеть не мог. И стал себя резать, чтобы хоть как-то ее заглушить. Потом, конечно, приходилось врать, что порезался, когда ножи точил или с машиной ковырялся, — он замолчал. А я не решалась нарушить тишину, пока Алексей не заговорил сам. — Я к тебе старался не приближаться. Лишь однажды подошел так близко, что при желании мог коснуться, стоило только руку протянуть. Ты в гостиной была, сидела в кресле и смотрела на огонь.

— Не помню, — призналась.

— Конечно, — усмехнулся Алеша. — Ты ведь даже не обернулась. Сказала мне: «Посмотрите, пожалуйста, выключил ли муж, свет в гараже».

— А что потом?

— А потом эта история, с беременной бабой. У вас с мужем начались ссоры. Каждый раз ты убегала из дома, бродила по городу одна. Меня Александр отсылал, но я был поблизости. Когда ты выбегала, я ходил за тобой, пока ты не возвращалась домой. Не хотел, чтобы кто-то обидел тебя.

— Ирину убил Вадим?

— Да.

— Его попросил сделать это мой муж?

— У Смирнова были денежные проблемы, да и интрижка могла сильно ухудшить его положение, если бы узнала его жена. Там и просить сильно не пришлось. Александр безвозмездно ссудил ему денег, а Смирнов, расправился с девчонкой. Правда он думал, что ребенок от Александра. Хотя я не уверен, остановило бы его, узнай, что ребенок от него. А потом, тот же Смирнов, стал твоим любовником.

— Ты узнал это от Лисина? Детектива?

— Да.

— Зачем ты его убил? Ведь это был ты?

— Я должен был убедиться, что у него, ничего не осталось на тебя. Он клялся, что все отдал, и соврал. Кое-что он все-таки приберег, на черный день, ждал, когда ты вступишь в наследство, чтобы начать тебя доить. А откажись ты платить, спокойно бы слил все полиции, и проводил тебя на нары. Я не мог этого допустить.

Я зажмурилась, что есть мочи. Хотелось заткнуть уши, но вместо этого, я вонзила ногти в его плечи.

— Я не хороший мальчик, — пояснил Алексей. — Я тебе уже говорил об этом. Мои руки по локоть в крови еще с войны.

— Да, — выдыхаю, пытаясь расслабиться. — Ты говорил.

— Так вот, — казалось, что Алексей не мог остановиться, жаждал все рассказать. — Когда я узнал о твоем любовнике, я вдруг подумал, а почему не я? Стал думать, так и эдак. Просто фантазия. Вы все чаще стали ругаться, ты начала заговаривать о разводе. Но я не мог тебя отпустить. И однажды подумал: «я это сделаю». В тот вечер Александр отослал меня. Назревала ссора, ведь утром я передал ему фотографии, которые должны были спровоцировать Александра на выяснения отношений. Так и случилось. Все это время я был в гараже. Увидел, как ты выбегаешь из дома, поднялся и убил твоего мужа. Только ты вернулась слишком рано. И повела себя так, как я не ожидал.

— А алиби? Та женщина…

— Я ее встретил случайно. К тому моменту, как она понадобилась, она готова была исполнить все, чтобы я не попросил. Она наркоманка. Она разгуливала по кабакам, в твоих шмотках несколько ночей подряд, я не был точно уверен, когда именно, тебе могло понадобиться алиби.

— Ее убил ты?

— Нет. Бытовуха. Но признательные показания я заставил ее дать. Ты их читала. У нее, я, кстати, отлеживался, когда меня подстрелили, на мосту.

— А потом? Ты жил в доме? Где?