— Уйди! Не трогай! — шепчу, прижимая ладонь к пылающей шеке. Щиколотка начинает нестерпимо ныть.

Не смотря на мои попытки сопротивляться, Вадиму удается подхватить меня на руки. Он относит меня в гостиную и укладывает на диван. Сам же продолжает метаться по комнате, как загнанный зверь.

Я молчу, боясь спровоцировать очередную вспышку агрессии.

— Тебе не приходило в голову пробить номер, с которого поступают звонки? — наконец заговорил Смирнов, прожигая меня тяжелым взглядом.

— Нет, не приходило.

— А мне, вот, пришло. Номер принадлежит твоему покойному мужу! — я распахнула глаза и открыла рот. — Вижу ты удивлена, — верно истолковал мою мимику Вадим. Затем он устало опускается в кресло напротив. — Прости меня, Элина, — Смирнов не делает попытку приблизится, просто смотрит на меня, не мигая, а я не могу истолковать его взгляда. — У меня серьезные неприятности. Вчера со мной связался шантажист. Назначил встречу, на старой пристани. Его аппетиты заметно выросли, а денег платить, у меня больше нет.

— За что он хотел денег? — я очень надеялась, что Вадим расскажет мне правду. Но это было глупо. Смирнов будет ревностно охранять свои скелеты.

— Не имеет значения, — он переместился ближе, и уронил голову, запустив пятерню в волосы он с силой их потянул. — Я обратился за помощью к серьезным людям, Элина, — приглушенно продолжил он.

— Я понимаю…

— Ни черта ты не понимаешь! — снова взорвался Смирнов. Подскочив на ноги, он снова закружил по комнате, при этом заламывая руки. — На пристани была полицейская засада! Меня схватили, едва я оставил пакет с деньгами. Меня и тех людей, которые меня сопровождали. Началась перестрелка, одного из этих людей убили! Черт! Мне конец, понимаешь? Мне конец! — застонал он.

— А что полиция?

— Да к черту полицию! — рявкнул Вадим, вновь приближаясь ко мне с перекошенным лицом, отчего я вжалась в спинку дивана.

— С этими людьми нельзя ссориться! Я попал на огромные бабки! — его лицо было в сантиметре от моего. Я даже не дышала, зажмурившись.

Когда открыла глаза Вадим снова сидел в кресле, в той же мученической позе.

— Тебя шантажируют связью с Ириной Мироновой? — произнесла прежде, чем смогла подумать. Вадим дернулся, медленно поднимая лицо. — У Лисина я нашла фотографию. Я узнала девушку, она была любовницей моего мужа, — Вадим продолжал смотреть на меня, вот только вопрос видел ли? Взгляд пустой и рассеянный. — Саша не мог быть отцом ее ребенка. Он твой? Или Перфильева? — при звуках фамилии адвоката, Вадим встрепенулся.

— Что ты имеешь ввиду?

— Только то, что сказала. Артур, как и ты, состоял в любовной связи с Ирой.

— Артур, значит, — произнес Вадим, поднимаясь. Нетвердой походкой он направился на выход, бросив на прощание: — Я позвоню.

Хлопнула входная дверь. Я, выждав, пару минут, поковыляла на кухню, намереваясь приложить что-то холодное к ноющей ноге.

53

ОН

Меня не было рядом.

Пиздец!

Я раз за разом просматривал запись, пока в глазах не зарябили кровавые мошки. Элина кричала, морщилась от боли. А меня не было рядом!

Я давно понял, что заигрался. Тем более, что игра перестала приносить мне удовольствие. Желание мучать ее, наказывать, испарилось ровно в ту секунду, когда я, впервые ее поцеловал.

Но я не прекратил. Решив довести дело до конца, хотя бы в той части, где дело касалось ее любовника. Я хотел, чтобы Элина докопалась до правды, до глубины темной души Смирнова.

Хотя моя душа ничуть не чище. Скорее еще хуже, чернее.

Я снова перемотал запись.

Кровь бурлила, закипая в жилах. Для ее любовника я приготовил, весьма очевидную судьбу. Камеру два на шесть, с кучей сокамерников. Но ровно в ту секунду, когда на записи он ударил ее, оттолкнул, я решил, что эта судьба ему не подходит.

Пересмотрев сценарий, я покинул дом, не рискнув подняться наверх. Было велико искушение задержаться в ее спальне до утра. Не подходящее время. Не подходящее состояние. Я мог причинить боль, единственной девочке, которой никогда не хотел делать больно.

***

Элина

Я медленно пошевелилась. Нога болела, но боль скорее была тупой, ноющей.

Я смогла встать и спуститься в кухню.

На столе лежала записка. «Я запрещаю тебе выходить из дома. Будь хорошей девочкой». Почерк крупный, буквы ровные.

Смяла записку и выбросила в мусорное ведро, не испытывая при этом вспышек неповиновения. Не желая анализировать собственные чувства, заварила кофе и выпила его, игнорируя трель телефона. Я точно знала, что звонит не он.

Мобильный был выключен.

Немного послонявшись по дому, я забрела в кабинет мужа. И снова странное чувство тревоги, пополам с липким страхом, накрыло меня.

Я медленно прошлась по комнате. Присутствие мужа здесь было ощутимо. Даже при жизни Саши, я практически сюда не заглядывала, обстановка тяготила. Но и при смерти, практически ничего не изменилось. Дышалось в кабинете с трудом.