Я поднялся, показывая, что наш разговор закончен. Мой бокал так и остался полным. На выходе друг остановил меня.

— Ты упомянул две просьбы. Какая же вторая?

— Да, разузнай о Саммер как можно больше.

— Зачем? — удивился Уэйд. — Чего мы о ней не знаем? Училась в Брекенридже, лучшая на курсе, хорошая девушка, аристократка, симпатичная. Чего тебе еще не хватает?

Он перечислял информацию так, словно я подыскиваю себе жену.

— Увы, только это нам и известно. Узнай, кто ее родители, чем она занималась до поступления в лекарскую академию. Боги, по какой причине ее сюда сослали? Она не раз и не два обронила, что у нее вышел конфуз с ректором. Мне интересно, какой. Тебе же это не составит труда? Даже разрешаю написать моему брату.

— Не надо ему писать, — резко помрачнел Уэйд. — Я, кстати, с этим и шел к тебе, пока Саммер меня не... — он запнулся, — не сбила с ног. Пришло послание от него. Майкл через несколько дней будет в Лавенхейме, хочет тебя навестить. Сына с собой взял.

— Проклятье, — выругался я, и будто назло, колено «прострелило» вспышкой. — Его нам здесь и не хватало.

После встречи с Его Светлостью я так и не смогла сомкнуть глаз. Свершилось невероятное. Он допустил меня до банального осмотра. Пусть мне и пришлось учинить глупый скандал, словно мне пятнадцать лет.

Вспоминая о том, что ему наговорила, я стыдилась и морщилась. Вот уж правда, язык мой — враг мой.

Но мысли о Дейзи и Магнолии я оставила позади, решив не предаваться пустой мести. Меня и силы мои не столько удивили, подозрения закрались раньше, когда Эви признала, что рожать ей было не сильно трудно и местами терпимо. Учитывая, что в Терралии обезболивающим средством служил один эфир, который чуть ли не равнялся опиуму из моего мира, я тогда скептически отнеслась к заявлению.

Я принялась рассуждать вслух о симптомах, разбирая столовые приборы на кухне. В дни обучения моя склонность разговаривать с самой собой мне помогала. Я упорядочивала информацию и отметала ненужное.

— Болезнь произошла после лихорадки, Саммер, — думалось мне. — И болят у него с тех пор не мышцы, как он полагает, а суставы.

Едва касаясь господина Бриленда, ощущала эти легкие, неуловимые судороги, если выкручивала конечность.

Плюс он одевался многослойно, чувствовал себя хуже всего в плохую погоду, до жара топил камин, несмотря на летние вечера в Лавенхейме.

К гадалке ходить не надо, это ревматический полиартрит, но надо еще узнать, чем конкретно он вызван.

Снова «играясь» с памятью, а вычленять из нее необходимое становилось сложнее и сложнее, так как все смешивалось со знаниями из моего мира и здешнего, я пришла к выводу, что это острая ревматоидная лихорадка.

В моей реальности заболевание довольно редкое, в связи с изобретением пенициллина. Ревматоидную лихорадку вызывали бактерии стрептококка, активно размножающиеся в сырых и холодных пространствах, в таких, как огромное поместье Бриленда, например. Или в военных казармах, он же из армии приехал.

И как это все доказать упрямцу-герцогу? Можно послушать сердце, и если у Его Светлости развился кардит, то это самый основной симптом ревматоидной лихорадки. Но я буду молиться и надеяться, что до такого осложнения не дошло. Это словно предел, после кардита я не смогу ему помочь. Можно раздеть его и поискать эритему, такой симптом тоже часто сопровождает подобных больных.

Думая о том, как я предлагаю Александру стащить с себя всю одежду и остаться в исподнем, невольно покраснела. Нет, он не согласится с тем, что врач — существо бесполое. Чтобы он там не утверждал, но предубеждение перед женщинами-целительницами у него есть. Он не позволит никогда в жизни. Остаются анализы.

Я начинала свой путь с лаборанта, у меня были практика в лаборатории, я даже понимала, как ее возможно устроить в моей избушке, у меня же была магия. Но как раздобыть микроскоп, а центрифугу? Это еще при условии, что Его Светлость разрешит взять у него кровь.

Ответов у меня не было, и тогда я переключилась на другой вопрос. На собственное волшебство, которое проявилось в самый неожиданный момент.

Наверное, все, кто имеет отношение к медицине, в своей душе авантюристы и исследователи. Другие в этой профессии долго не продержаться. Зубрежка, долгие дежурства, брезгливость, страх перед смертью и другие факторы не позволяли случайным людям работать с пациентами. Цель у нас благородная, мы же боремся за жизнь, а пути иногда менее этичные.

Преподаватели в моем вузе всегда настаивали, что мы должны быть свежими и отдохнувшими. Ошибка от усталости для больного может стать роковой. Такого же мнения придерживались и наставники в лекарской академии. Я нарушила все правила, в обоих мирах.

Я забыла про сон, про еду, про ванну. До рассвета я сидела и оставляла на своих ладонях царапины, порезы, ссадины. Кошмар, я настолько увлеклась, что всерьез задумалась, а не сломать ли себе палец. Таким образом пробовала рамки обезболивающего эффекта. На руки было страшно смотреть, зато я осознала, как работает моя магия. Стала лучше ее контролировать.

Сидя на полу, надо же было не заляпать кровью стол и обивку мебели, прислонилась к ножке и случайно задремала. Разбудил меня Уэйд, который, видимо, не дождался, когда я открою ему дверь.