Я нежно прижимаюсь к ее щеке и киваю.

— Так и есть, — шепчу я, наклоняясь и касаясь губами ее губ. — И я больше никогда не отпущу тебя.

Эпилог

Арес

Я проскальзываю в гримерную моей жены и прислоняюсь к стене, чтобы просто понаблюдать за ней. Ее визажист наносит последние штрихи, и она выглядит чертовски великолепно. Сегодня ее длинные волосы распущены и разбросаны по всему телу, подчеркивая кремовый цвет платья, в которое она одета.

Это то самое платье, которое я видел, как она рисовала на дне рождении Ханны. Увидеть его на ней сегодня — просто нереально. Ее креативность не знает границ, и я не могу не гордиться ею.

Ее глаза загораются, когда она видит меня, и я отталкиваюсь от стены. Я ухмыляюсь, когда она распускает всех в своей комнате, несомненно, прочитав выражение моих глаз.

— Арес, — говорит она, улыбаясь. Я никогда не устану от того, как она произносит мое имя. На ее губах это одновременно и молитва, и грех.

— Детка, — шепчу я. — Ты выглядишь слишком чертовски красивой в этом. Я не могу это принять. Я уже представляю, что скажут все твои извращенцы о фотографиях с этого шоу.

Она хихикает.

— Это последнее, любовь моя, — обещает она. — Это будет последний показ, в котором я участвую как профессиональная модель. В дальнейшем я буду сниматься только для своего собственного бренда, когда мне захочется.

— Вполне уместно, что последний показ, в котором ты участвуешь, — это и твой собственный первый показ. Одна дверь закрывается, но другая открывается для тебя.

Она кивает.

— Я подумала, что это будет хорошим символизмом, не так ли? — Она берет мой галстук и крутит его в пальцах. — Хотя, признаюсь… Мне будет не хватать комментариев ЯхочуоблизатьколенкиРейвен к моим фотографиям. Интересно, что он скажет об этом последнем шоу.

Я хихикаю и качаю головой.

— У меня есть сведения, что он одержим тобой и будет продолжать писать тебе извращенное дерьмо.

— Правда? — Она смеется. — Может, мне стоит начать устраивать ему приватные шоу.

Я киваю.

— Я действительно думаю, что ему это понравится. — Я обхватываю ее рукой за талию и притягиваю ближе. — Момент откровенности… Мне всегда не нравилось, как все смотрят на тебя на сцене. — Я опускаю свои губы к ее губам, размазывая помаду поцелуем. — Я никогда не вмешивался, потому что очень уважаю тебя, любовь моя, но я всегда хотел, чтобы все знали, что ты моя.

Она поднимает руку к моему лицу и проводит по щеке.

— Я уверена, что мое обручальное кольцо видно даже тем, кто сидит в последних рядах.

Я ухмыляюсь, натягивая на нее платье, пока оно не собирается в кучу вокруг ее бедер.

— Этого недостаточно, Кексик. — Я поднимаю ее на туалетный столик и раздвигаю ей ноги. — Пока каждый мужчина пялится на тебя, я хочу убедиться, что твои мысли заняты только мной.

Она ухмыляется, когда я провожу пальцем по ее бедру.

— Опять никаких гребаных трусиков, — прорычал я.

Рейвен хихикает и запускает руку в мои волосы.

— Арес, — говорит она, ее голос хриплый. — Когда ты в комнате, другие мужчины просто исчезают. Ты всегда был единственным для меня.

Я ухмыляюсь, когда понимаю, что она быстро становится мокрой для меня. Всего одно прикосновение, и она уже отчаянно жаждет моего члена. Я ввожу в нее два пальца, наслаждаясь тем, как она стонет.

— Я чертовски люблю тебя, — стону я, расстегивая ремень.

Я освобождаю свой член, и она задыхается.

— Арес, — предупреждает она. — Мне нужно быть на сцене через двадцать минут.

— Я знаю, — говорю я ей, поправляя свой член. — Я буду трахать тебя так сильно, что ты все еще будешь чувствовать мой член, когда будешь спускаться по подиуму. Весь мир будет хотеть тебя, но с каждым шагом ты будешь вспоминать, кому ты принадлежишь.

Я толкаюсь в нее, и ее глаза закрываются от восторга.

— Посмотри на себя, детка. Ты такая чертова распутница, любовь моя. Ты так счастливо улыбаешься, принимая мой член в своей гримерке. Любой может войти в любой момент, но тебя это не волнует, не так ли?

Она качает головой, ее глаза стекленеют, пока я глубоко вхожу в нее.

— Не останавливайся, — умоляет она.

Я хихикаю, слегка приподнимая ее бедра, чтобы убедиться, что попадаю в ее точку g, трахая ее так, как она любит.

— Арес, — стонет она. — Черт, Арес.

Я никогда не насыщусь ею. Я могу слушать, как она стонет мое имя, весь день, и скоро так и будет. После этого гребаного шоу я заберу ее домой и не позволю ей покидать нашу постель больше чем на десять минут за раз в течение недели подряд.