Ханна: Я получила главную роль в «Звездах, которые сияют». Я знаю, что ты к этому причастен. Я знаю, что тебе не все равно, Арес. Я обещаю, что буду уважать твои границы. Я знаю, как ты относишься к браку — я знаю это лучше, чем кто-либо другой. Разве это так плохо, что я все еще хочу, чтобы ты был в моей жизни? Разве плохо, что я думаю, что ты хочешь того же?

Она пишет мне каждый день с тех пор, как мы поужинали, но я до сих пор не ответил. Я испытываю странное противоречие. С одной стороны, я зол на нее за то, что она бросила меня у алтаря, но с другой стороны, я чувствую облегчение. Мне не следовало бы этого делать, но это так.

Дверь в мой домашний офис открывается, и я закрываю телефон, чтобы убрать его, оставив сообщения Ханны без ответа. Рейвен входит в красной ночной рубашке, которая воплощает все мои самые смелые фантазии, и я изо всех сил стараюсь не смотреть на ее тело, но это проигрышная битва. С таким же успехом, ткань могла бы быть прозрачной. Я вижу намек на ее темные соски и не уверен, что под ночнушкой вообще что-то есть. Я прикусываю губу, вспоминая, как она смотрела на меня, когда сказала, что не любит носить трусики, ее голая киска на моих коленях и глаза на мне. Что бы случилось, если бы я поддался своему желанию той ночью?

Я пытаюсь оторвать от нее взгляд и терплю неудачу. Рейвен всегда была греховно красива, но видеть ее в таком виде — это возбуждение иного рода. Это только для моих глаз, и мне это чертовски нравится.

— Посмотри на это, — говорит она мне, приподнимаясь над моим столом и выставляя свои груди на уровень моих глаз. Она так охуенно близко… что она сделает, если я раздвину ее ноги прямо на моем столе?

Я прочищаю горло и бросаю взгляд на диван, который она мне показывает.

— Мне больше нравится этот темный, — говорю я ей, перебирая варианты.

Рейвен ухмыляется.

— Я надеялась, что ты так скажешь, потому что он и мой любимый.

Я удивленно поднимаю на нее глаза.

— Тебе не нужно спрашивать моего мнения, понимаешь? Ты можешь делать все, что хочешь.

Она качает головой.

— Я не хочу этого делать. Мне уже кажется, что я вторгаюсь в твое пространство.

Я беру ее за руку и нежно держу.

— Не надо, Рейв. Не нужно так себя чувствовать. Теперь это твой дом.

— Он наш, — поправляет она меня. — Я спрашиваю твое мнение, потому что хочу, чтобы ты тоже полюбил наш дом.

Я киваю ей и переплетаю наши пальцы. Создавать наш дом вместе оказалось гораздо интереснее, чем я ожидал. Мы действительно чувствуем, что делаем его своим, но это горько-сладкое чувство, потому что это также означает, что я избавляюсь от всего, что связано с Ханной. В последнее время мы с Рейвен вообще не говорили о ней, и я надеюсь, что так будет и впредь. Странно, как мы с ней пытаемся существовать в этом пузыре, где мы притворяемся, что я не был помолвлен с ее сестрой в течение многих лет, но, похоже, это работает для нас, пока что.

— Ты закончил работу? — спрашивает она, глядя на мой ноутбук.

Я киваю и закрываю его.

— Да. Я устал.

Рейвен смотрит на мою пижаму и кивает.

— Тогда пошли спать.

Она крепче сжимает мою руку и тянет меня за собой, и мы оба молчим, пока идем к нашей спальне. День за днем каждое воспоминание о Ханне затирается, пока однажды я не оглянусь и не увижу на стенах ничего, кроме Рейвен.

Рейвен отпускает мою руку и переходит на свою сторону кровати, ее щеки розовеют. Мы ложимся спать вместе каждую ночь, с той самой первой ночи, когда она заснула в моих объятиях, но она все еще стесняется этого. Это странно, ведь нам всегда было так комфортно друг с другом.

Мы оба молчим, ложась в постель, и я поворачиваюсь к ней с улыбкой на лице.

— Почему ты так нервничаешь, Кексик?

Она хихикает и тоже поворачивается на бок, и мы оба оказываемся лицом друг к другу.

— Я не знаю точно. Наверное, для нас это все еще в новинку?

Я смотрю ей в глаза, изо всех сил стараясь не опустить взгляд к ее груди.

— Правда? Не так давно ты заснула в моих объятиях на диване.

Ее глаза чуть расширяются, и она отводит взгляд, ее щеки быстро краснеют.

— Тебе обязательно было напоминать мне об этом? Мне так стыдно за свое поведение в ту ночь, Арес. Моих извинений недостаточно.

Я тянусь к ней и нежно глажу по щеке, поворачивая ее лицо к себе.

— Не извиняйся, — шепчу я. — Я ни капли не возражал, несмотря на то, что мог сказать тебе тогда.

Она кивает и опускает глаза, снова прячась от меня. На этот раз я позволяю ей уйти от ответа.

— Все не так уж плохо, правда? — шепчет она в конце концов. — Той ночью ты сказал мне, что никогда не захочешь меня, и я знаю это. Я знаю, что никогда не буду Ханной, но…