Я натягиваю свою лучшую невинную улыбку, входя в дом, и меня встречает сладкий голос Рейвен, исполняющей какую-то неизвестную мне поп-песню. Она была сама не своя после ссоры с Ханной, но сегодня ей, кажется, лучше. Не сомневаюсь, что она видела статью в «Геральде», ведь я позаботился о том, чтобы она была в тренде повсюду.

Я останавливаюсь в дверях на кухню и провожаю ее взглядом. Сегодня на ней длинная ночная рубашка кремового цвета, и, черт возьми, она выглядит в ней слишком соблазнительно.

Странно, ведь я видел, как она ходит по подиуму в одном лишь нижнем белье, но это гораздо сексуальнее. Вне работы она всегда была одета настолько профессионально, что мне кажется странным видеть эту ее сторону… ту, которая принадлежит только мне. Никто, кроме меня, не может видеть мою жену в таком виде: волосы в пучке, на красивом лице нет косметики, а ее тело выставлено на всеобщее обозрение.

— Привет, детка, — бормочу я, подходя к ней. Она улыбается мне и поднимает лицо для быстрого поцелуя. — Что ты готовишь? — спрашиваю я, заглядывая ей через плечо.

Она поворачивается, и ее тело прижимается к моему. Я должен сделать шаг назад, но мне нравится, что она так близко ко мне. Мне нравится видеть, как слегка расширяются ее глаза, как ее взгляд на секунду опускается к моим губам, прежде чем она отводит глаза.

— Я пеку хлеб. Я испеку достаточно для нас обоих.

Я ухмыляюсь и обхватываю ее рукой за талию, пугая ее.

— Ты сажаешь меня на диету, жена? Разве тебя не устраивает мой пресс?

Она улыбается мне, ее глаза на мгновение блуждают по моему телу.

— Я не уверена. Может, ты снимешь эту рубашку и покажешь мне?

Я улыбаюсь, когда мои руки переходят к рубашке.

— Ты думаешь, я не сделаю этого?

— А ты осмелишься? Меня постоянно окружают сексуальные мужчины-модели. Сможешь ли ты конкурировать с ними?

Мои губы приоткрываются, и я сужаю глаза на жену, расстегивая рубашку.

— Это ты мне скажи, Рейв. — Моя рубашка распахивается, и то, как ее глаза прикованы к моей груди, приносит мне странное чувство удовлетворения. — Могу ли я конкурировать?

Она поднимает руку к моей груди и проводит пальцами по моему телу, вбирая в себя каждый изгиб моего пресса. От ее прикосновения к моему члену сразу же вспыхивает острое желание, и я глубоко вдыхаю, пытаясь успокоиться. То, как она выглядит в этой ночной рубашке… чертовски невероятно.

— Да, — говорит она, ее голос задыхается. — Ты справишься.

Я ухмыляюсь, поднимая ее на кухонную стойку и раздвигая ее ноги, чтобы встать между ними.

— Я справлюсь, да? Звучит не очень убедительно. Как насчет того, чтобы показать тебе и остальные части моего тела?

— Думаю, это отличная идея. Это позволит мне по-настоящему оценить твое тело и все остальное, понимаешь?

С моих губ срывается тихая усмешка, когда она обхватывает пальцами лацканы моего пиджака. Она смотрит мне в глаза, когда снимает его с моего плеча.

— Арес, — шепчет она. — Ты это серьезно? Когда ты сказал мне, что любишь меня… ты это серьезно?

Я улыбаюсь ей, несмотря на боль в сердце. Как бы мне хотелось заглянуть в свое сердце и показать ей, что оно заполнено только ею.

— Каждое слово, Рейвен. Может быть, это слишком рано, слишком быстро. А может быть… может быть, мы готовились к этому уже много лет, но ни у кого из нас не хватало смелости признаться себе в этом. Я едва осмеливаюсь произносить эти слова, но это правда. Я влюблен в тебя, Рейвен Виндзор. Черт, если быть честным с самим собой, я влюбился в тебя задолго до того, как сам сказал «люблю».

Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, и сладкий румянец медленно окрашивает ее щеки в розовый цвет.

— Арес, — прошептала она. — Я люблю тебя.

Черт. От нахлынувших эмоций, которых я никогда раньше не испытывал, я едва не падаю на колени. Мне никогда не надоест слышать от нее эти слова. Я грубо запускаю руку в ее волосы и притягиваю ее ближе, мои губы находят ее с новой силой. Никогда еще мне так сильно не хотелось обладать кем-то, обозначить ее как свою.

— Я одержим тобой, — пробормотал я ей в губы. — Каждой твоей частичкой. — Она стонет и обхватывает ногами мои бедра, ее тело прижимается к моему. — А я, детка, люблю все, что ты из себя представляешь, вплоть до твоей прекрасной души. Я люблю тебя, Рейвен.