Я кладу указательный палец ему на подбородок и наклоняюсь для поцелуя, одалживая часть его силы.

— Со мной все будет в порядке, — шепчу я ему в губы. — Потому что ты будешь рядом со мной.

Я киваю.

— Всегда.

— Арес?

Он вопросительно наклоняет голову.

— Могу я попросить тебя пообещать мне кое-что? В эти выходные… не мог бы ты поставить моего отца на первое место? Я хочу сохранить мир, насколько это возможно. Он должен быть в состоянии насладиться своим днем рождения, понимаешь?

Он колеблется мгновение, но в конце концов кивает.

— Я обещаю, — говорит он, и его тон выдает его нежелание. — Я последую твоему примеру, Рейв. Это твоя семья. Твой выбор.

Я киваю и наклоняюсь к нему, прижимаясь мягким поцелуем к его щеке.

— Спасибо, — шепчу я.

Он улыбается мне, но я вижу беспокойство, которое он пытается скрыть.

— Готова? — спрашивает он, его тон мягкий и терпеливый, как будто он будет сидеть здесь всю ночь со мной, если я этого захочу.

— Готова, — киваю я.

Арес выходит из машины и обходит ее, предлагая мне свою руку, пока мы идем к входной двери. Нервы действительно сдают, и я прикусываю губу. Возвращение домой к родителям должно быть чем-то, чего я жду с нетерпением, но я всегда боюсь войти в эту дверь.

— Арес! — говорит папа с улыбкой на лице. Его взгляд падает на наши соединенные руки, и он неловко отводит глаза, похлопывая Ареса по плечу. — У нас есть отличная бутылка скотча для нас двоих, мой мальчик.

Отец наклоняется и целует меня в лоб, а затем наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо.

— И я спрятал несколько кексов, которые ты любишь, в твоей комнате, дорогая.

Я хихикаю, и сердце мое теплеет. Вот почему я продолжаю возвращаться домой, потому что хорошее все равно перевешивает плохое.

— Спасибо, папа.

— Арес, Ханна. — Я поднимаю глаза на маму, которая на мгновение замирает, прежде чем поднести руку к губам. — Прости, Рейвен. Я так привыкла произносить их имена вместе. — Она качает головой и идет к нам. — Я рада, что вы здесь, — говорит она, но это не звучит так. Ее улыбка гораздо более искренняя, когда она поворачивается к Аресу. — Я приготовила для тебя комнату для гостей, Арес.

Он обхватывает меня за талию и притягивает к себе.

— Она мне не понадобится, — заверяет он ее. — Я буду жить в одной комнате с женой.

Мамины глаза опускаются на его руку, а затем она отводит взгляд, чувствуя себя неловко.

— Тебе не кажется, что это несколько… бесчувственно?

Арес пристально посмотрел на нее.

— Бесчувственно? Что именно? Провести выходные в одном доме с женщиной, которая бросила меня у алтаря? Нет, вовсе нет. — Затем он поворачивается ко мне. — Ты ведь не против этого, правда? Иначе нас бы здесь не было.

Я сдерживаю улыбку от того, что он намеренно не понимает ее, и едва заметно качаю головой. Я люблю его за это, но мне не нужно, чтобы он сражался в моих битвах, и не нужно, чтобы мне напоминали об их истории еще больше, чем я уже это делаю.

— Пойдем, — говорю я ему. — Пойдем, разложим наши вещи наверху.

Мама смотрит нам вслед, когда мы исчезаем на лестнице, и я не могу не почувствовать беспокойство. Прошли годы с тех пор, как я в последний раз чувствовала себя здесь как дома, но никогда еще я не чувствовала себя настолько не в своей тарелке.

Арес останавливается в дверях моей комнаты и улыбается.

— Эй, я купил тебе эту маленькую подушку в форме кекса. — Он заходит и удивленно оглядывается по сторонам, пока я сажусь на кровать и смотрю на свою комнату новыми глазами.

— Я забыла, что ты не был в моей комнате уже много лет, если вообще был.

Арес делает паузу, в его глазах промелькнул намек на раскаяние. Он подходит ко мне и опускается передо мной на колени, не сводя с меня глаз.

— Скажи мне, Кексик. Есть ли что-нибудь, что я могу сделать, чтобы эти выходные стали для тебя более терпимыми?

Я смотрю ему в глаза и вздыхаю.

— Разве не я должна задавать этот вопрос? Быть здесь, рядом с Ханной. Разве это не тяжело и для тебя?

— Должно быть, не так ли? — спрашивает он. — Но это не так. Меня это совсем не беспокоит. — Он тянется ко мне и зарывается рукой в мои волосы, а затем притягивает меня ближе, его губы нависают над моими. — Как это может быть, когда у меня есть ты? — Он целует меня, его прикосновения грубы и требовательны. Вот так просто он уносит мои заботы.

— Рейвен! — кричит мама снизу.