Фей смотрела на него загоревшимися предвкушением глазами, губы ее приоткрылись. Грудь её часто вздымалась.

Вейнар до самого последнего момента не предполагал, что он всё же посмеет поцеловать Фей. Посмеет воспользоваться её состоянием. Более того, когда он открыл рот, он открыл его лишь для того, чтобы попытаться ещё раз объяснить ей, что ощущаемые ею лихорадка и возбуждение не более, чем эйфория выжившего, которую переживают все оказавшиеся на самом краю, но удержавшиеся, все осознавшие свою смертность, но… тут её губы накрыли его и он забыл все свои благие намерения и все, казавшиеся ему столь вескими и совершенно неоспоримыми, доводы против их поцелуя.

Он мгновенно забыл об опасениях и возможных последствиях. Он помнил только о том, что хотел поцеловать Фей с первой минуты их знакомства. И понимал только то, что её губы оказались ещё более мягкими и нежными на вкус, чем он себе представлял.

Глава 27

Одной рукой Вейнар нежно поглаживал щёку любимой, наслаждаясь шелковистой мягкостью её кожи. Его прикосновения были столь бережными, будто он касался чего-то бесконечно бесценного и хрупкого. Другая его рука скользнула вверх по спине Фей, туда, где вырез платья оставил открытой нежную кожу, и она прижалась к нему ещё плотнее.

Её руки обвили его шею, он почувствовал, как трепещет в его руках её тело и… он ответил поцелуй. Ответил со всей нежностью, которая в нем была, стараясь передать всю глубину своих чувств и быть максимально деликатным. Да, Фей поцеловала его, но он не был уверен, что она отдает себе отчет в своих действиях. Поэтому он не стал углублять поцелуй еще больше, а наоборот подался чуть назад и принялся осыпать её губы легкими как перышки поцелуями.

Фей протестующе застонала и потянулась вслед за нем. Ей хотелось большего.

Вейнар вновь подался назад.

Фей возмущенно открыла глаза и встретилась с пристальным взглядом глаз цвета морской волны и… утонула в их нежности, забыв, что хотела сказать…

Их сердца бились в унисон, и казалось, что весь мир вокруг замер, оставив только их двоих в этом прекрасном и уединённом саду.

Но им это только казалось…

– Мерзавец! – раздалось вдруг прямо над ухом у обоих и в следующую же секунду в ухо Вейнара прилетел удар кулаком такой силы, что он едва устоял на ногах.

– О боги! Ваше Высочество… Что вы себе позволяете?! – гневно воззрившись на появившегося словно неоткуда горного принца, потребовала ответа Фей.

Да уж, вот такая ирония судьбы.

Распрощавшись с Келиан, всё ещё пышущий негодованием Анхельм, зная свой взрывной характер и не желая наломать дров, направился в зимний сад, дабы в его тишине совладать с душившим его гневом. Здесь он какое-то время, не обращая ни на что происходящее вокруг, бесцельно метался по дорожкам, пока не остановился, чтобы умыться у небольшого фонтана с кристально чистой водой.

Он склонился к фонтану, зачерпнул холодную воду ладонями и плеснул себе на лицо. Холодная, почти ледяная вода подействовала на него отрезвляюще отрезвила и помогла вернуться часть контроля над эмоциями. Он снова зачерпнул воду, однако на этот раз он уже задержал руки у лица, наслаждаясь её прохладой.

Он закрыл глаза, сосредоточившись на ритме своего дыхания и мелодичном журчании воды, ощущая как с каждым новым вдохом и выдохом к нему возвращается спокойствие и способность спокойно и здраво думать.

– Будь откровенен Анхельм, на месте лесного короля ты поступил бы также, – пробормотал он себе под нос. – Ты бы тоже доверился лишь тем, без кого операция не удалась бы. В конце концов он рискует своей дочерью, а не твоей! И рискует, к слову, и ради тебя тоже! Поэтому засунь в задницу свои обиды и да, будь, если не благодарен, то хотя бы терпим! И по отношению к говнюку Вейнару тоже! По крайней мере до тех пор, пока ты с ним в одной связке!

Приняв это решение, он медленно пошёл по дорожке назад на выход, его шаги стали более уверенными и размеренными, а размышления спокойными и рассудительными. И такими они и были, пока их не прервал… едва слышный шорох.

– Кто здесь? – резко повернулся он на шорох.

Но ему никто не ответил.

Ему бы на этом успокоиться и продолжить путь. В конце концов сад чужой, а не его. И потому мало ли какие шорохи могут быть в чужом саду. Но Анхельм не успокоился. Более того, он увидел в тени обвитой чайной розой беседки силуэты фигур. И вот снова. Будь на его месте истинный рыцарь, он ушел бы и не стал мешать. Но Анхельм истинным рыцарем не был. За что и поплатился…

– Что я себе позволяю?! – разъяренно вопросил он в ответ на вопрос Фей.