Но Му был упрямый и решил страдать, но не умирать. Кстати, папа бы точно сказал, что учить таких злыдней магии не надо, но две тыщи лет назад магический тест перед учебой не проводили, и магами становились кто попало. Этого я генералу не сказал, типа, замечания старшим делать невежливо.

В общем, Му, вместо того, чтобы тоже умереть от тоски в духе страны Мин, приказал нарисовать за одну ночь портрет девушки на свитке и поймал ее душу в плен. А свиток повесил над столом. Мол, не хочешь быть моей женой, будешь дырку в стене закрывать.

И освободить их теперь можно только раз в двенадцать лет, когда полная луна явится миру в сезон сяошу, если дать им встретиться под звуки флейты там, где мир духов близок к миру людей. Тогда они вместе уйдут к небу по лунному лучу.

Я, когда дослушал, пожалел, что вся эта хрень случилась две тыщи лет назад. Мы бы этого Му точно сдали в полицию. И на допросе у начальника, который без кофе звереет, он бы сам умолял утопить его в глине.

Непонятный сяошу оказался сезоном малой жары, и это как раз сейчас. Про мир духов, близкий к миру людей, тоже все было ясно — в Альбе есть целое одно кладбище. Конечно, глиняными руками не сыграешь на флейте, особенно одной рукой.

И опять Ди не дала нормально додумать. Она хмуро пнула придорожный камень и заявила:

— Ночью на кладбище попасть не проблема, там дыра в ограде, помните, я лазила? Полнолуние вроде завтра. Но у нас нет флейты и свитка, сейчас погуглю.

— У меня свисток есть, мне его на соревнованиях по бегу в мешках подарили, — успокоил я, пока Ди лезла в в телефон. — Надо успеть склеить руку и найти девушку. Бывало и сложнее.

— Успею, — Флай держал глиняную конечность так, будто это был щенок, осторожно и с блаженным лицом. Он любит сложные задачи так же страстно, как я не люблю париться. — Но вам, господин Ван Байши, придется провести день в сарае.

Генерал хрипло рассмеялся, так что у меня мороз прошел по коже.

— Я провел две тысячи лет под землей, думаешь, меня напугает твой хлам?

— Не хлам, — обиделся Флай, — а запчасти и инструменты. Вы сможете идти сами?

Вместо ответа наш глиняный приятель (интересно, за такое обращение в древней Мин казнили сразу или сначала пытали?) медленно поднялся. Он оказался выше меня на голову. Спрятать его в темноте в сарай Флаэрти будет явно нелегко, подумал я, но отступать было некуда. Нельзя оставлять гостя на дороге без руки, флейты, девушки и надежды на светлое будущее.

Когда мы закончили маскировать сидящего в зимних санях генерала рыбачьими сетями, скатертью в горошек и брезентом от прицепа к мотороллеру, как раз рассвело, и сонный Бобби пришел нам помочь, подсовывая нос под руку всем по очереди, включая генерала. Флай зарылся в отцовских запасах клея на все случаи жизни и вспоминал, что намешал в состав, когда приделывал голову гному. От этой алхимии я предпочел убраться подальше — мало того, что пахнет, еще и потом приклеиваешься ко всему. А Ди нашла то, что мы и так предчувствовали. Свиток “Дева Шань Сюэ в одеждах невесты” находился в частной коллекции лорда Лоуренса Даррена.

Ну … оставалась ерунда. Забрать ее оттуда.

Перед уходом мы с Ди заглянули под маскировку. Синий огонек потух, и в санях лежала покалеченная глиняная статуя, которая, если что, не станет свидетелем, что мы ее не украли. Генерал оживал ночью. И превращался в статую с рассветом. Ну хоть не в тыкву … хотя тыкву прятать легче.

Когда, ужасно сонные, мы с Ди вернулись в стены университета, все было так же уныло. Папа мрачно диктовал что-то профессору Ху, который, на ходу переводя на язык Мин, тревожно щебетал в телефон. “Поиски ведутся. Ничего больше не пропало. Сожалеем. стараемся. Отчет будет предоставлен”. Судя по тону папы, следующая фраза должна была быть “чтоб вы провалились все со своим генералом, нам с вашими отчетами искать некогда”. Но он никогда так не скажет.

Ди ушла домой спать, а я дождался, пока папа распрощается с Ху и пойдет в сторону «Лосося». Яичница с беконом и сосисками хорошо лечила папу от уныния, а английский завтрак тут подавать умеют. Я сам осознал, что живот требует еды, причем громко.

Папа мне обрадовался, заказал два завтрака, маленькую чашку крепкого кофе себе и большую чашку какао мне, а к какао ассорти маршмеллоу, яблочных, лимонных, клубничных и каких-то еще чудовищно розовых, зато вкусных. Я ел молча, изредка кивая и пытаясь не заснуть в яичницу, поэтому много узнал о том, как навязчиво лорд Даррен ведет дела, как замучали профессора Ху его коллеги, и что он проклинает тот день, когда согласился на выставку. Вот если бы на это согласился музей истории друидистики, то это их бы будили среди ночи, невзирая на разницу во времени, и требуя немедленно найти пропавшее. Оказывается, начальнику полиции звонили из столицы с требованием привлечь всех его людей и перекрыть выезды из города, а он честно сказал, что людей у него всего четыре, еще Фиона и Дикки, а выездов из Альбы двенадцать.

Стоило большого труда под проницательным и печальным папиным взглядом не сказать, где пропажа находится. Мне было очень жаль папу. Даже есть почти расхотелось, я чувствовал себя каким-то предателем.

Хотя вроде бы все правильно. Генерал же живой на самом деле? Значит, это не похищение, а спасательная операция. Но если показать его сейчас, все будет выглядеть так, будто его украли Флаэрти. И даже если нет, его запрут в музее, и он никогда не встретится с девицей Шань. И если папа еще может поверить в правду, то лорд Даррен точно нет. А если папа поверит и поможет нам, папу посадят в тюрьму. А я несовершеннолетний.