— Эй, где ты там?! Сюда! Живо!

Это мадам Гамильтон. Молоточки ее слов ударяют в барабанные перепонки, но помни, Мини, что двери закрывать нельзя. Двери в этот засиженный тараканами чулан для тряпок, щеток, ведер и самой Мини всегда держи открытыми, чтобы Гамильтон было слышно.

Мини открывает кран, он торчит из стены, словно крюк… руки вот еще помою вечно торопит а опоздаешь известно что… струя воды бьется о дно умывальника, вода плещется во все стороны. Руки у Мини покрыты царапинами, она трет их щеткой до крови. Больно.

Свет проникает в чулан через узкое окно. В луче света роится пыль, свет падает на матрас, на котором спит Мини. Окно выходит в садик, а большие парадные окна салона внизу — на рю Лаферьер. Садик! Так мадам Гамильтон называет задний двор, заваленный мусором и всяким старым хламом. К счастью, окно все время закрыто и находится так высоко, что Мини туда никак не дотянуться.

— Ну где ты там?! — кричит мадам, по-видимому, из комнаты девиц.

Мини закрывает кран. Кладет мокрую холодную ладонь на Джоли, лежащего на матрасе… у него внутри тикает сердечко там в глубине он живее чем снаружи… Мини берет ведро, швабру и уходит.

Мини торопится. Она бежит по коридору, в одной руке у нее швабра, в другой ведро. Ручка ведра скрипит и повизгивает.

— А вот и она! Глядите-ка! Идет и не торопится. — Жермен выглядывает из двери и машет Мини, чтобы та поспешила.

Мадам стоит в комнате, отстранив рукой клеенчатую занавеску. Такие занавески есть в каждой комнате, они отгораживают биде. Позади мадам стоят двое: невысокий смуглый франт в английском костюме и высокий белый месье, одетый наспех — рубашка едва заправлена в брюки. Все смотрят на биде. Смуглый при этом неустанно возводит очи к небу и просит верховных богинь — Лакшми, Парвати и Сарасвати [5] — помочь ему в эту трудную минуту. Белый весело поглядывает на полотенце, наброшенное на биде. В углу приткнулись две девицы в неглиже и зажимают пальцами носы.

Мини стоит в центре комнаты. Она крепко сжимает швабру, ухватившись за нее отчаянно, как за спасательную жердь, и испуганно смотрит на Жермен, которая курит, прислонясь спиной к стене. Биде ее не интересует. Тут раздается резкий голос мадам:

— Пришла? Ну наконец-то! Тут для тебя, милочка, мерзкая работенка. Ну? Чего стоишь? Иди сюда! Живо! Что ж ты босая-то? — мадам замахивается, и Мини получает подзатыльник.

— Из-за вас не успела обуться-то, — огрызается Жермен и выдыхает дым в потолок.

— Поговори у меня еще! Защитница нашлась! — злится мадам.

— На вот, надень, что ли, — Жермен сбрасывает с ног атласные шлепанцы, — простудишься еще.

— Брысь отсюда, дрянь такая! — гонит мадам кота. — Что ты его всюду за собой таскаешь? Знаешь ведь, ему тут не место!

Мини опускает глаза в пол — боится взглянуть на мадам… ей сроду не понять как он тоскует если с собой не беру… глаза вот-вот совсем зажмурит.

— Это почему же — не место? — Жермен снова заступается за Мини и трет ногой об ногу. Пол здесь холодный.

— Еще раз встрянешь — вылетишь отсюда, — бурчит мадам Гамильтон.

— Не я ж велела ему за ней ходить, он сам.

— Прикуси-ка свой язычок! Сюда вот лучше посмотри! — приказывает мадам Гамильтон и указывает на биде, но Жермен не желает заглядывать за занавеску.

— Еще чего! Меня тут не было. Может, это они тут наделали.

Она указывает на девиц, прижавшихся в углу, и кивает Мини:

— Пошли отсюда.

— А ну-ка давай! Поговори у меня еще! — мадам таращит глаза, трясется от ярости.

Мини сует ступни в шлепанцы Жермен. Теперь на сердце легче. Она пробует шагнуть раз, другой — щиколотки хрустят, на каблуках она ходить еще не умеет. Раскинув руки, в одной — ведро, в другой — швабра, она держит равновесие. Еще шажок — уже лучше. Она ставит ведро на пол, держа швабру в руке, и сквозь просвет между мужскими спинами пытается заглянуть за занавеску. Но что там — не видит и ручкой швабры подталкивает смуглого, чтоб тот посторонился.

«Мяу!» — орет Джоли. Смуглый дернулся и отдавил коту лапу, когда швабра ткнулась ему под лопатку.