Шрифт:
Марчмонт поджал губы с видом человека, обдумывающего нежелательное предложение.
– Я думаю, нам стоит ответить утвердительно, – произнес он после нескольких минут размышлений. – Неоспоримо, что из всех знакомых Джеффри, только Джон Блэкмор знал, что тот живет в «Нью-Инн».
– О, Джон знал это, не так ли?
– Да, безусловно, знал. Ведь из показаний следовало, что он навещал Джеффри в его комнатах. Этого нельзя отрицать. Но, заметьте! – добавил решительно мистер Марчмонт. – Это не объясняет противоречивость завещания. Во втором завещании нет ничего, что позволило бы предположить, будто Джеффри намеревался увеличить долю наследства для брата.
– Я совершенно согласен с вами и думаю, что вы абсолютно правы с точки зрения здравого смысла. Полагаю, вам удалось выяснить, можно ли отменить второе завещание на том основании, что оно не соответствует очевидным желаниям и намерениям завещателя?
– Мы с моим партнером Уинвудом очень тщательно изучили вопрос, а также ознакомились с мнением адвоката – сэра Хорэса Барнаби – и он с нами согласился. Суд, безусловно, признает завещание законным.
– Я бы хотел посмотреть на всю эту ситуацию свежим взглядом, – сказал Торндайк, – особенно после того, что вы мне рассказали. Правильно ли я понимаю, что Джон Блэкмор был единственным человеком, который знал, что Джеффри проживает в «Нью-Инн»?
– Единственным из его личного окружения. Еще об этом знали в его банке и чиновники в ведомстве, где он получал пенсию.
– Конечно, он же должен был уведомить свой банк об изменении адреса.
– Да, верно. Что касается банка, я могу добавить, что управляющий сказал мне, что в последнее время они заметили небольшое изменение в подписи Джеффри. Думаю, вы поймете причину изменения, когда услышите остальную часть истории. Причина в том, что, как и у большинства людей в пожилом возрасте, у него ухудшилось зрение.
– У мистера Джеффри было плохое зрение? – переспросил Торндайк.
– Да, именно так, – сказал Стивен. – Он был практически слеп на один глаз, и в последнем письме, которое я получил, он сообщал, что и на другом глазу появились все признаки начинающейся катаракты.
– Вы говорили о его пенсии. Он продолжал регулярно получать ее?
– Да, он получал свое пособие каждый месяц, вернее, его банк получал за него. Они привыкли делать это, когда он был за границей, и власти это разрешали.
Торндайк некоторое время размышлял, пробегая глазами по записям на листах бумаги, а Марчмонт наблюдал за ним со злорадной улыбкой.
– Кажется, наш ученый адвокат растерян,– заметил он.
Торндайк рассмеялся.
– Мне кажется, – ответил мой друг, – что ваше предложение похоже на тот случай, когда дружелюбный человек предлагает медведю разгрызть орешек, чтобы извлечь вкусное ядро. В вашем проклятом завещании пока не видно слабых мест, которые можно было бы атаковать. Но мы не сдадимся. Из завещания мы выжали, что могли. Давайте теперь займёмся действующими лицами, а поскольку Джеффри – центральная фигура, давайте начнем с него и с трагедии в «Нью-Инн», с которой начались все эти неприятности.
Глава VI. Покойный Джеффри Блэкмор
Сказав это, Торндайк положил свежий листок бумаги на блокнот с промокательной бумагой и вопросительно посмотрел на мистера Марчмонта, который в свою очередь вздохнул и взглянул на пачку документов на столе.
– Что вы хотите узнать? – спросил он с некоторой усталостью.
– Все, – ответил Торндайк. – Вы намекнули на обстоятельства, которые объясняют изменение привычек Джеффри и изменение его подписи. Давайте рассмотрим эти обстоятельства. И, если позволите, хотелось бы рассматривать события в том порядке, в котором они произошли или стали известны.
– Вы хуже всех, Торндайк, – проворчал Марчмонт, – дело выжато до последней капли, в юридическом смысле, а вы хотите начать все сначала: с истории семьи, списка вещей и домашней мебели. Но я полагаю, придется смириться, а лучшим способом дать вам нужную информацию, будет изложение обстоятельств смерти Джеффри Блэкмора. Вас это устроит?
– Вполне, – согласился Торндайк, и Марчмонт начал рассказ.
– Смерть Джеффри Блэкмора была обнаружена примерно в одиннадцать часов утра пятнадцатого марта. Как выяснилось, рабочий поднимался по лестнице, чтобы осмотреть водосточный жёлоб дома №31 в «Нью-Инн». Окно на третьем этаже было открыто, мужчина заглянул внутрь и увидел лежащего на кровати джентльмена. Тот был полностью одет и, очевидно, прилег на кровать, чтобы отдохнуть, по крайней мере, так подумал строитель в тот момент, минуя окно при подъёме. Но когда через десять минут он спустился и увидел, что джентльмен все еще находится в той же позе, то постарался рассмотреть его более внимательно. Вот, что он заметил… Возможно, нам лучше изложить это его собственными словами, как строитель рассказывал эту историю на дознании:
Когда я посмотрел на джентльмена более внимательно, мне показалось, что он выглядит довольно странно. Его лицо было очень белым или скорее бледно-желтым, как пергамент, а рот был открыт. Казалось, что он не дышит. На кровати рядом с ним лежал какой-то медный предмет, я не мог разглядеть, что это было. Еще мне показалось, что он держит в руке какой-то маленький металлический предмет. Я подумал, что это выглядит странно, поэтому, спустившись вниз, отправился в домик привратника и сказал ему об этом. Привратник вышел со мной к дому, и я показал ему окно. Затем он велел мне подняться по лестнице в покои мистера Блэкмора на третьем этаже и стучать, пока мне не ответят. Я поднялся, постучал и продолжал стучать так громко, как только мог. Но, хотя все остальные обитатели гостиницы вышли из своих комнат, я так и не смог добиться ответа от мистера Блэкмора. Тогда я снова спустился вниз и мистер Уокер, привратник, послал меня за полицейским.
Я вышел, нашёл полицейского около Дэйн Инн, рассказал ему о случившемся и он вернулся со мной. Они с привратником посовещались, а потом сказали, чтобы я поднялся по лестнице, влез в окно и открыл дверь покоев изнутри. Я поднялся, и как только оказался в комнате, то понял, что джентльмен мертв. Я прошел в другую комнату, открыл наружную дверь и впустил привратника с полицейским.