В спальне я обнаружил тело мужчины в возрасте от пятидесяти до шестидесяти лет, которое впоследствии было опознано как тело мистера Джеффри Блэкмора. Он был полностью одет и обут в ботинки, на которых было умеренное количество сухой глины. Он лежал на спине, на не застеленной кровати. Никаких признаков борьбы или насилия я не заметил. Правая рука свободно держала шприц для подкожных инъекций, содержащий несколько капель прозрачной жидкости, которую я впоследствии проанализировал и обнаружил, что это концентрированный раствор строфантина [30] .

На кровати, рядом с левой стороной тела, лежала латунная опиумная трубка, сделанная, скорее всего, в Китае. В чашке трубки находилось небольшое количество древесного угля и опиума вместе с пеплом. На кровати тоже было немного пепла, который, по-видимому, выпал из чашки, когда трубка упала. На каминной полке в спальне я нашел небольшую стеклянную банку, содержащую около унции [31] твердого опиума, и другую, более крупную банку, содержащую древесный уголь, расколотый на мелкие части. Также была найдена миска, содержащая немного золы с фрагментами полусгоревшего угля и несколькими мельчайшими частицами обугленного опиума. Рядом с миской лежали нож, шило и очень маленькие щипцы, которые, как я полагаю, использовались чтобы подносить зажженный уголь к трубке.

На туалетном столике лежали две пробирки с надписью «Таблетки для подкожного введения: Строфантин 1/500 грана», а также маленький пестик и стеклянная ступка, в которой находилось несколько кристаллов, которые я позднее подверг анализу и пришел к выводу, что это стро­фантин.

При осмотре тела я обнаружил, что мужчина мертв уже около двенадцати часов. Не было никаких следов насилия или чего-то неестественного, за исключением одного укола в правом бедре, сделанного, по-видимому, иглой шприца для подкожных инъекций. Прокол был глубоким и вертикальным, как будто иглу вводили через одежду.

Я произвел посмертное обследование тела и установил, что смерть наступила в результате отравления строфантином, который был введен в бедро. Две упаковки, которые я нашел на перевязочном столе, содержали по двадцать таблеток, каждая таблетка – одну пятисотую часть грана строфантина. Если предположить, что было введено все это количество, то принятая доза составила бы сорок пять сотых или примерно одну двенадцатую часть грана. Обычная лекарственная доза строфантина составляет одну пятисотую часть грана.

Мною были обнаружены в теле явные следы употребления морфия – основного алкалоида опиума, из чего я заключил, что покойный был заядлым курильщиком опиума. Этот вывод был подкреплен общим состоянием тела, которое было истощенным и изможденным, а также имело все признаки, которые обычно встречаются в телах людей, пристрастившихся к употреблению опиума.

Я осмотрел тело, которое является предметом этого расследования. Это тело мистера Джеффри Блэкмора, арендатора комнаты на третьем этаже строения номер тридцать один в «Нью-Инн». Я знал покойного около шести месяцев и за это время часто видел его и разговаривал с ним. Он снял комнаты второго октября прошлого года и сразу же там поселился. Арендаторы в «Нью-Инн» должны предоставить две рекомендации. Мистер Джеффри Блэкмор предоставил первую из банка, а вторую – от своего брата, мистера Джона Блэкмора. Я могу сказать, что хорошо знал покойного. Он был тихим, приятным джентльменом и у него была привычка иногда заходить ко мне поболтать. Один или два раза я заходил к нему по мелким делам и заметил, что на его столе всегда лежало множество книг и бумаг. Я понял по его словам, что большую часть времени он проводил дома, занимаясь исследованиями и описаниями. Я очень мало знаю о его образе жизни. У него не было прислуги, которая присматривала бы за его комнатами, поэтому я полагаю, что он сам занимался домашними делами и готовкой, но он говорил мне, что в основном он обедал вне дома – в ресторанах или в своем клубе.

Покойный произвел на меня впечатление довольно меланхоличного, унылого джентльмена. Он был очень обеспокоен своим зрением и несколько раз упоминал о своем недуге. Говорил мне, что один глаз практически ослеп, а зрение второго быстро ухудшается. Он сказал, что это его очень огорчает, потому что его единственным удовольствием в жизни было чтение, и что если бы он не смог читать, то не хотел бы жить. В другой раз он сказал, что слепому не стоит жить.

Двенадцатого ноября прошлого года он пришел в домик привратника с бумагой в руках, которая, как он сказал, была его завещанием.

Четырнадцатого марта около половины шестого вечера покойный подъехал к гостинице в четырехколесном кэбе. В этот день был сильный туман. Я не знаю, был ли кто-нибудь в экипаже с покойным, но думаю, что нет, потому что он зашел в мой домик около восьми часов и мы немного поболтали. Мистер Джеффри рассказал, что по дороге его настиг туман, и он совсем ничего не видел. Практически ослепнув, он был вынужден попросить случайного прохожего вызвать для него кэб, так как не мог найти дорогу. Затем он дал мне чек на оплату аренды. Я напомнил ему, что арендная плата должна быть выплачена только двадцать пятого числа, но он сказал, что хочет заплатить непременно сейчас. Он также дал немного денег, чтобы оплатить мелкие счета торговцам: молочнику, пекарю и продавцу канцелярских принадлежностей.

Это показалось мне очень странным, потому что он всегда лично оплачивал все счета. Мистер Джеффри сказал мне, что из-за тумана его зрение ослабло до того, что он с трудом мог читать, поэтому он боялся, что скоро совсем ослепнет. Мужчина был подавлен настолько, что я почувствовал беспокойство за него. Когда он вышел из домика, то пошел назад через двор гостиницы, как бы возвращаясь в свои комнаты. Тогда были открыты только главные ворота, где и находится мой домик. Это был последний раз, когда я видел мистера Джеффри живым.

Я осмотрел труп и опознал его как тело мистера Джеффри Блэкмора. Я хорошо знал покойного в лицо и иногда перекидывался с ним парой слов. Я ничего не знаю о его привычках, кроме того, что он имел обыкновение засиживаться допоздна. Одна из моих обязанностей – обходить ночью гостиницу и объявлять время до часу ночи. Когда я сообщал «час ночи», то часто видел свет в гостиной покойного. В ночь на четырнадцатое число свет горел до часу ночи, но это в спальне, а в гостиной был погашен к десяти вечера.

Я осмотрел тело покойного и узнал в нем своего брата Джеффри. Последний раз я видел его живым двадцать третьего февраля, когда заходил к нему в кабинет. Он был в очень подавленном состоянии духа и сказал мне, что его зрение быстро ухудшается. Мне было известно, что он иногда курит опиум, но я не знал, что это стало его постоянной привычкой. Я несколько раз убеждал его отказаться от этого пристрастия. У меня нет оснований полагать, что его дела были в каком-либо затруднительном положении или что у него была какая-либо причина для самоубийства, кроме ухудшения зрения. Но, учитывая его душевное состояние при нашей последней встрече, я не удивлен тем, что произошло.