– Неужели не понимаете?

– Скажите, пожалуйста, сами. – Лоуренс внимательно смотрел на нее.

Она вздохнула:

– Я видела, как Лесли осматривала оружие. Я знала, что оно должно быть заряжено холостыми. А Майкл был единственным другим человеком, который прикасался к револьверу, прежде чем из него выстрелили.

Лоуренс осторожно кивнул. Вывод был ясен.

Пенни сжала руки:

– Сама я не сомневалась в Майкле. Понимаете? Я знала, что он невиновен. Но знала и то, что полицейские обязательно начнут подозревать его. Они предположили бы, что он мог вложить боевой патрон после того, как вырвал револьвер у Лесли...

Лоуренс рассмеялся:

– Совершенно исключено. Зрители следили за каждым его движением. Даже опытный иллюзионист не смог бы проделать подобный фокус.

Пенни слабо улыбнулась:

– Я тоже так считала. Но можно было предположить, что полицейские подумают по-другому.

– Они сказали бы, что Майкл подменил револьверы.

– Да. Но он должен был сделать это на сцене. А я хорошо знаю этот акт – там просто нет такой возможности. Но полиция... поверила бы она? Или, возможно...

Она закусила губу.

Лоуренс безо всякого упрека сказал:

– Вы не доверяли полицейским. Боялись, что они арестуют Майкла.

Пенни кивнула:

– Да, я опасалась. Считала, что лучше всего помалкивать. Но затем...

– Полицейские стали подозревать Остина.

– Да. И только мое свидетельство могло его оправдать. Но что произошло бы тогда с Майклом? Когда старший инспектор услышит мою историю, он будет просто обязан вновь подозревать его. – Ее рот задрожал: – Я видела только один выход. Я должна заставить полицию признать, что Майкл никак не мог манипулировать оружием. Тогда... и только тогда я расскажу то, что знаю.

Лоуренс тяжело вздохнул:

– Понятно... Вы не оставили им шанса. Это оказалось, как вы доказали, невозможным преступлением. И вы заставили полицейских это признать.

Она кивнула:

– Я поставила сцену. Восстановила прошлое...

– И сформулировали проблему. – Лоуренс невесело улыбнулся. – Но не дали решения.

Она нежно рассмеялась:

– Я предоставляю это вам.

Она повернулась, чтобы уйти. Олджи расправил плечи.

В его ленивых глазах был вопрос:

– Пенни...

–Да?

– Одно меня озадачивает. – Он вновь пригладил свои светлые волосы. – Вы знали, что Остин невиновен...

– Знала.

– Но вы не стали бы говорить, пока Майкл не оправдан полностью. Теперь предположим... только предположим, что ваш план не сработал. Предположим, что Касл ответил: «Да, Трент все-таки мог манипулировать револьвером».

Глаза Пенни затуманились. Лоуренс осторожно настоял:

– Вы сказали бы нам о Лесли в этом случае?

– Нет.

Лоуренс пристально посмотрел на нее:

– Но Остин невиновен. И только ваши показания могли спасти его от ареста!

Пенни замялась. Затем четким голосом она заявила:

– Вы могли бы даже вести его на эшафот. Я и тогда промолчала бы.

Лоуренс отпрянул:

– Из любви к Майклу вы сделали бы даже это?

Она услышала в вопросе осуждение и с вызовом ответила:

– Это. И даже больше!

–О!

Лоуренс казался изумленным. Внезапно Пенни показалась ему совсем чужой. Затем она улыбнулась. Ее холодные пальцы мимолетно коснулись его щеки. Она прошептала:

– Бедный Олджи! Вы ужасно умны. Но вы плохо знаете женщин, не так ли?

И ушла, звонко смеясь.

***

Театр был почти пуст.

Во всем зале лишь один человек развалился в кресле партера около прохода. Казалось, он спит, но глаза его были открыты. Пустые и безжизненные глаза – словно они служили лишь для того, чтобы отражать свет, падающий со сцены.

Наконец, человек зашевелился. Он достал серебряный портсигар и сунул сигарету между усталых губ. Вылетело пламя, и он глубоко затянулся. Над головой медленно поднялось синее облако дыма.

Немного погодя, он со вздохом раздавил сигарету в пепельнице, установленной в спинке кресла перед ним. Она была уже полной, и часть окурков упала на пол.