Куда он ведёт?

— Мне известно достаточно, чтобы утверждать, что она не совершала преступление, в котором обвиняется. Разве этого мало в сложившейся ситуации?

Ловким движением Калантиэль вскрыл резную шкатулку на столе, подцепил пальцем тонкую цепочку и победно вытянул руку, покачивая из стороны в сторону кулон. Голубой камень в обрамлении серебряных ветвей. Я искал его! Так-так, значит, любезный друг тоже решил действовать за моей спиной и добрался до заветного украшения быстрее.

Но неужели Калантиэль действительно думает, что я могу чего-то не знать о людях, которые меня окружают? Недооценивает. Как и я его недооценил. Зря! Однако, пусть и дальше думает, что он на шаг впереди меня, пусть тешит своё безразмерное эго. Посмотрим, куда это приведёт.

Не дождавшись моей реакции, он продолжил:

— Фамильная реликвия. Пусть и дешёвенькая безделица, зато красивая и с историей, а главное, что её законная хозяйка — Мирана Фарр. Потерянная наследница Эллесана. Неплохая партия, не так ли? А, дружочек? — ехидная усмешка снова вывела из себя.

Вдох. Выдох. Спокойно Хельвдан. Вдо-о-ох, Вы-ы-ыдох.

— Ну, что ты так взираешь на меня скорбно? Не стану я убивать свою будущую невесту. Отругаю, отшлёпаю, но не убью. Гляди, ей даже понравится, — он залился издевательским звонким смехом, а у меня кровь вскипела в жилах, захлестнула жгучей волной последние попытки всплыть на поверхность, не захлебнувшись в гневе окончательно.

— Оставь при себе свои грязные фантазии. Мира тут не причём. Лучше иди шлёпай своих потаскушек, — прорычал. — Они только этого и ждут. Целый спектакль устроили для привлечения твоего внимания. Но не Мира. Не смей к ней и пальцем прикасаться, она не твоя наложница, не твоя невеста, и никогда не будет твоей! — указательный палец упёрся в упрямое острое плечо.

Взгляд Калантиэля упал на мою руку, вмиг потускнел, шутливость испарилась, будто и не было.

— Не забывайся. И никогда не смей указывать мне, — я не обманывался тихим полушёпотом Императора. Та самая тишина перед всеразрушающей бурей, которая заставляла сердце замирать в тревоге и ожидании неотвратимого. — Ты — мой раб. Ты жив только из-за моей прихоти. Забыл?

— Да неужели? — едкая усмешка сорвалась с губ.

Не думал, что он решится сказать это вслух. Понимает ли он, что слов обратно не взять? Понимает ли, что зашёл слишком далеко, и этого я ему уже не прощу?

— На колени и благодари! — Калантиэль встал, вышел из-за стола и повелительно указал на пол перед собой.

— Ты считал, сколько раз я тебе спасал жизнь? И не только от смерти, — сердце колотилось, голос рваными ошмётками вырывался из горла.

Как ему только совесть позволяет говорить такое?! Осталась ли она у него или его разум застилает густой туман безумия? Настолько густой, что ни проблеска не добирается до сознания.

— На колени, отродье предателей, поднимай корону и благодари за мою милость! Или отправишься к таким же неблагодарным маменьке и папеньке, — псих ядовито скривился, а на плечи будто груда камней осыпалась.

Либо я сейчас уйду, либо убью его. Меч в ножнах так и просился в руку, так и зудело в груди, в висках пульсировала жажда снести чёртову голову ублюдка. Пальцы подрагивали в ожидании момента, чтобы выхватить оружие и броситься вперёд. Ещё капля, и сосуд переполнится, и вслед за собой эта капля необратимо утащит остатки самообладания.

Нет! Нельзя! Не время! Терпи Хельвдан, недолго осталось! Будь мудрее, будь спокойнее и не поддавайся на эти жестокие провокации!

Я рвано дёрнулся в сторону и выскочил за дверь, захлопнув её за собой так, что грохот пронёсся по пустым коридорам оглушающей волной.

К чёрту этого больного! Нет сил больше с ним возиться. С каждым днём всё хуже и хуже, и эти разговоры о родителях, о предательстве, напоминания о его «великодушном» спасении моей жизни не сулят ничего хорошего. Я никогда не зависел от тебя, Калантиэль, и не буду. Ты не верил, что я могу уйти, а я уйду.

Пора. Пока не поздно. Нужно забирать Миру и бежать. Мы ещё добьёмся правды и справедливости, отстоим Иллеманну, подавим беорхийские натиски, и не допустим упадка из-за спятившего Императора. Сыграем тихо и хитро, но сначала нужно выбираться из опасной хватки.

Мирана

Лея сидела совсем близко и чутко гладила меня по руке. В её бездонных глазах не отображалось ни капли злости, осуждения или обиды.

— Эти мегеры кого угодно со свету сживут, — тонкий голос светловолосой красавицы вернул в реальность. — Не повезло тебе, конечно, впасть в их немилость.

— Лея, ты… — нужные мысли никак не лезли в голову. — Ты меня не презираешь? После того, как Хельвдан… И я…

Я боялась ранить нежное девичье сердце ещё больше, оттого слова застревали в горле. Но на лице девушки ни один мускул не дрогнул при упоминании неприятной темы, будто она не испытывала сожаления из-за случившегося. Не понимаю…