Послышался звук отпираемой двери, лёгкие шаги по лестнице. И я было подумал, что немного тронулся от сложившейся ситуации, когда услышал ее голос.

— Мне сказали, ты страдал, весь ударился в работу. Бедняжка.

Щелчок, загорелся тусклый свет. Алекс невероятно красивая собирала волосы в хвост, не спуская с меня взгляда, как будто я мог куда-то деться, пристегнутый наручниками к цепи, которая тянулась на потолок, как я теперь заметил, приваренная к весьма надёжному кольцу. Тот, кто это сконструировал, мог бы тут не то что меня, быка повесить.

— Ты думаешь, меня это тронет, твои невинные глаза? Тебе придётся пострадать ещё сильнее. Чтобы я сама это видела. Скажи спасибо, что мой позор, в отличие от твоего, буду созерцать только я.

Я и дышать перестал, не в силах ничего ответить прохрипел пересохшим горлом:

— Алекс? Но твой отец сказал…

Она на минуту отвлеклась, выбирая, какую бы плётку взять из предложенного весьма широкого ряда, представленного на противоположной стене.

Теперь я пробовал дёрнуться ещё разок. Ну вдруг получится! Не получилось. Только в кожу впились наручники. Они вовсе не были игровыми, самые настоящие. Участок она что ли ограбила? Признаюсь, такой ситуации я никак не ожидал. Поверить своим глазам не мог. Мне бы даже было смешно, если бы не предыстория моего здесь появления, когда я почти простился с жизнью.

Она наконец выбрала! Плеть выглядела весьма устрашающе. Наверное, самую большую взяла. Мне конец!

Просить пощады совсем не хотелось. Тут надо было сказать спасибо, что не предпочла холодное оружие. Я и сам был виноват, так поступив с ней, хоть и с подачи ее отца, но моими собственными руками. Возможно, не утаи я проведенную с ней ночь, Петровский не попросил бы меня об этом. Ещё и эти его способы доставки ее домой, всё слилось в одно сплошное бедствие.

Подошла совсем близко, поднимая мой подбородок плетью. Дыхание сбилось.

— Как же из моего милого щеночка мог вырасти такой шакал? — Перешла на китайский. Она будто шутила сейчас. Может, Алекс немного свихнулась после нашей последней встречи или ещё от чего-нибудь, что придумал ее папочка.

Должно быть, нелегко ей пришлось с таким отцом, ещё и я добавил. Молчал, чтобы не провоцировать.

— Не хочешь со мной поговорить? Сказать нечего в свое оправдание? Я ведь могу и разозлиться, лучше бы тебе начать просить прощения заранее. — Она все так же прелестно улыбалась, и я не мог поверить, что это не игра. Плетью она провела вниз от подбородка по груди, уже коснулась живота. Я напрягся и вместе с тем ощутил возбуждение. Ну что за бред в такой обстановке.

— Я думала сначала испортить твое прекрасное личико. Но узнав, что ты так и не женился на Жиди все-таки, немного поостыла.

Кажется, говорит серьезно, упирая плеть мне в живот. Что же она решила мне испортить в итоге?

Фэн

***

— Знаешь, чувствую себя главным злодеем. Они много болтают, пока главный герой молчит. Как думаешь, кто-нибудь уже спешит тебе на помощь? Представляю, как Чень сейчас мечется по Москве. А была мысль его прихватить за компанию.

— Улыбка ее стала шире.

Я все так же не издал ни звука. Я очень хотел попросить прощения, но думаю, сейчас бы это звучало как сущее притворство.

Она погладила меня по плечу. Опустил руки вниз, цепь позволяла. При желании я мог бы наверняка захватить её. Алекс стояла небезопасно близко. Никого кроме нас в комнате не было. Но не смел поднять на нее руки. А вот Алекс вполне даже могла! Размахнулась и что было сил влупила мне по плечу. Я даже опешил и пошатнулся. Это оказалось действительно больно, кожу обожгло.

— Что, даже сопротивляться не будешь? Что ты молчишь?! — Глаза ее наконец полыхнули хорошо до этого скрываемой злостью. Я только сочувственно посмотрел в ответ. Не знаю, как на самом деле восприняла это она. Похоже, не слишком любит, когда ее жалеют. Потому что мне тут же прилетело по другой руке, хвостом обожгло спину. Какая жесткая у этой плети оказывается кожа. Старался заставить себя ни уклониться, ни вздрогнуть.

— Всё ещё молчишь? Что же ты мне так сладко обещал, а теперь молчишь. Слова для меня кончились, Фэн? — Первый раз за все время она обратилась ко мне по имени, пронзил озноб ее ледяного тона. Я закрыл глаза, мне было невыносимо от всей этой ситуации. Ощутил к своему стыду, она дико возбуждала меня такая. Может, если я не буду смотреть, то это чувство пройдет. Но ее запах окутывал, и желание никуда абсолютно не делось, а даже росло. Кажется, она хочет рассорить меня с моим телом, точней, отдельной его частью.

— Глаза закрыл? Я тоже не хочу смотреть на тебя больше, — недопонимание между нами только росло, — но ты всё же получишь двадцать плетей за свой поступок. Мне плевать на долг моему отцу. Я всё уже давно знаю. Это не делает тебя ни героем, ни мучеником. Ты сам принял это решение, тебе и отвечать. И если думал, что сделав мне больно останешься чист, то это очень недальновидно.

Она обошла меня. В следующую секунду я получил весомый удар по спине, потом еще и еще. Не считал, сколько их было, но, может, и она сбилась со счету в гневе. Плетка обжигала, но не ранила кожи. Я чувствовал, что хрупкая рука Алекс устала, она била все слабее. А я сам желал наоборот. Хотел бы избавиться от этой вины перед ней раз и навсегда, если это вообще возможно, таким странным способом. Вина мучила меня все это время, проведенное без неё. Бесцельное, бездарное, пустое время, полное самокопания.