Кулебякин суетился, бесконечно приглаживал усы и покрикивал на сотрудников. То ему туфли казались у некоторых сотрудников не слишком тщательно начищенными, то форма недостаточно отутюженной, а лицо не так уж и гладко выбритым. Даже щеголю Казаряну досталось за криво болтающийся на его шее форменный галстук.

— Едут! — из окна первого этажа выглянул Баночкин.

Он как дежурный был на стреме и караулил приезд высокого гостя.

— Прекратить бубнеж, — замахал руками майор на сотрудников. — Я пойду встречать, а вы — чтоб ни-ни! Ядрёна сивуха! Ясно?

Чего ни-ни — не понятно, но спорить и уточнять никто не стал.

— Да-а… — раздался в ответ нестройный хор.

— Не да, а так точно! — чуть не выдернул себе ус шеф. — Войско, твою мать! Эх…

— Да не кипишуйте, Петр Петрович, — я подошел к шефу и стал негромко вещать ему, чтобы никто не слышал, как наставляю. — Награждать же, вроде, едет, а не с проверкой.

— Ох, Сан Саныч, — вытер рукавом лоб Кулебякин. — Сроду к нам такие делегации не приезжали с поздравлениями. Чтобы вот так поощрить перед строем, да еще сам Строкин, а не кадровик его? Чую, накрутят хвоста, а у меня перевод на носу. Вот и волнуюсь с утра… Три кружки кофе выпил и полпачки скурил.

— Да все нормально будет.

Майор повернулся к строю и проговорил уже громко:

— Морозов остается за старшего, а я пойду встречу начальство. Голенищев, прическу поправь! Отрастил патлы, постричься не мог?

— Так вчера стригся, Петр Петрович, — заверил в ответ следователь.

— А-ай, — махнул на него рукой шеф и, бряцая медалями на парадном кителе, нервным колобком ускакал встречать делегацию из области.

Вскоре вернулся с сияющей мордой, с генерал-майором Строкиным и с каким-то полковником субтильного вида, напоминающим кадровика, еще с ними майор был, но тот больше на милиционера похож. Морды, за исключением генеральской, мне не знакомы, но по холеному блеску щек, вальяжности в движениях и легкой гусарской ленце в сытых взглядах видно было, что все они прямиком из главка и находятся под крылом Строкина. Приближенцы, так сказать, «адъютанты». Ну или, по-нашему, по-простому — жополизы.

Кулебякин и троица прибывших приблизились.

— Становись! — скомандовал подскочивший к строю шеф. — Сми-ир-рна-а!

Потом майор, чеканя шаг (старался как мог, хотя иногда промахивался мимо такта-ритма), приблизился к генералу, который стоял, замерев глыбой, перед нами с рукой у околышка фуражки.

— Товарищ генерал-майор, личный состав ОВД Зарыбинского горисполкома построен. Доложил начальник отдела, майор милиции Кулебякин.

— Здравствуйте, товарищи! — гаркнул генерал, а Мухтар в вольере залаял.

— Здра!.. Жела!.. Твищ!.. Генерал! — отгавкались мы дружно и громко, перкричали даже Мухтара.

Получилось лучше, чем обычно, хотя строевые подготовки проводились у нас редко. Я уже сколько здесь, а не помню ни одной.

— Вольно! — генерал убрал руку от головного убора, а строй чуть шевельнулся, выдохнул, принимая удобную позу для стояния.

— Сегодня я зачитаю важный приказ для вашего отдела! — как-то по-торжественному вещал Строкин. — Все вы знаете о том, что в Зарыбинске задержан военный преступник, на чьем счету во время войны было немало жертв из числа мирного населения. Дело резонансное, громкое, на самом верху нас отметили. А я хочу поблагодарить за службу лично капитана милиции Морозова Александра Александровича.

— Товарищ генерал, — шептал начальнику Кулебякин, но делал это так громко, что все мы расслышали его слова. — Морозов — старший лейтенант. Вот только что звание получил.

Да уж, ведь именно в тот день, когда я проставлялся, и мы всем коллективом обмывали звёздочки, и началась погоня за Сафроном — и Святошей.

— Нет, товарищи, — светил улыбкой аки боженька генерал. — Я не ошибся.

И он зачитал приказ, в котором говорилось о присвоении мне звания капитана милиции раньше срока за особые служебные заслуги и обезвреживание опасного преступника, скрывавшегося много лет под другой личностью.

— Капитан Морозов, — скомандовал в конце зачитывания генерал. — Для вручения погон выйти из строя!

Я вышел из линии коллег, промаршировал до генерала и его свиты. Не сбился, не запнулся, получилось неплохо. Видимо, навыки всплыли из школы милиции — тело помнит.

Встал перед генералом, а тот торжественно вручил мне капитанские погоны.

Самое красивое звание — капитан. Звездочек много и звучит хорошо.

— Служу Советскому Союзу! — взяв погоны в левую руку, я приложил к фуражке правую.

Генерал пожал мне руку, и я уже хотел было возвращаться назад, но Строкин меня остановил.

— Это еще не все… — хитро щурился он, поглядывая то на меня, то на Кулебякина, то на остальной личный состав отдела. — Основной приказ я еще не зачитал, товарищи.

Ему кто-то из свиты подал очередную бумажку, и генерал стал вещать другой приказ по личному составу, в котором говорилось о кадровых перестановках. Заканчивался приказ словами:

— Назначить на должность начальника милиции ОВД Зарыбинского горисполкома капитана милиции Морозова Александра Александровича с должностным окладом…