– Не ори так, Диль. У нас ребенок в машине спит. К тому же, ты можешь прекрасно провести время в ресторане с друзьями, где у нас забронирован столик.

– Нет, Гордей, ты реально издеваешься, – прислушавшись ко мне, Диляра все же сбавляет громкость, но ее голос по-прежнему звенит и ломается. – Все девчонки придут с мужьями или с парнями, на худой конец. Будут веселиться, пить, танцевать. А я буду сидеть одна, потому что мой мужчина повез в глухомань другую женщину. Просто блеск!

– Диль, не разгоняй. Так сложились обстоятельства. И моей вины уж точно нет в том, что весь город засыпало.

– Северский, ты испортил мне праздник…

– И очень об этом сожалею. Прости, Диль, и счастливого Нового года.

Отключившись на середине Диляриной фразы, я избавляю себя от потока претензий, которые непременно должны были посыпаться, и устало растираю виски, пока Вероника нервно ерзает на пассажирском сидении и пытается собраться с мыслями.

– Гордей, прости меня, пожалуйста. Свалилась тебе, как снег на голову. Причинила массу неудобств. Еще и поссорила с невестой. Мы с Соней съедем при первой возможности. Я пройду собеседование, устроюсь на работу, сниму жилье…

– Хватит.

Не дав Нике договорить, я ловлю ее за запястье и долго смотрю в ее снежно-голубые глаза. Поглаживаю подушечками пальцев прохладную кожу и молчаливо ругаю Диляру за несдержанность.

Веронике и так вчера знатно досталось. Не хочу, чтобы она корила себя из-за наших с Дилей глупых терок.

– Во-первых, ты не доставляешь мне проблем, Ника. Это целиком и полностью мой выбор поехать с вами сначала в магазин, а потом на дачу. Я должен был удостовериться, что вы нормально устроились. Иначе весь вечер не находил бы себе места.

– А…

– Во-вторых, ты останешься у меня столько, сколько потребуется, пока не найдешь нормальную вакансию. Уборщицы, вахтерши, дворники в этот перечень не входят. Хорошо?

– Но…

– Никаких «но», Ника. Твоей дочери нужна здоровая отдохнувшая мама, а не полудохлый зомби, пропадающий на двенадцатичасовых ночных сменах.

Твердо отрезаю я и глушу, наконец, двигатель. Запахиваю плотнее полы пальто и выскальзываю наружу, чтобы забрать пакеты с продуктами из багажника, пока Ника разбудит Соню.

Закинув еду в дом, я возвращаюсь на улицу и с третьей попытки отцепляю с крыши автомобиля елку. Снег валит так сильно, что ничего не видно на расстоянии больше пяти метров. И я уже не рассчитываю, что завтра нам удастся откопаться.

Судя по прогнозу, мы застряли здесь на несколько дней. В лучшем случае – на два, в худшем – на все пять. И, как ни странно, меня этот факт ничуть не расстраивает.

– Дядя Гордей, ты – настоящий Дед Мороз!

Восклицает Соня и громко хлопает в ладоши, когда мы с зеленой красавицей протискиваемся в тамбур. Ну а Ника помогает мне раздеться и протягивает полотенце, чтобы я вытер с лица превращающийся в воду снег.

– Только не простудись, Гордей.

– Не простужусь. Завтра баньку затопим, попаримся как следует. Купальник взяла?

– Какой купальник, Северский?!

– Ну, значит, в майке пойдешь.

Лукаво подмигиваю зардевшейся Веронике я и аккуратно прислоняю елку к стене, чтобы она оттаяла. Именно здесь, на этой затерянной в глуши даче я чувствую себя беспечным и свободным от всяких условностей.

Поэтому первым делом я меняю строгие брюки с рубашкой на демократичную футболку и джоггеры и, проверив, исправно ли работает отопление, спускаюсь в кухню.

– Ника, с готовкой помочь?

– Нет, спасибо. Сама справлюсь. Ты лучше Соню забери и проведи ей экскурсию.

– Окей.

Соглашаюсь на Никино предложение с энтузиазмом и, подхватив Соню с дивана, усаживаю ее себе на шею, бросая «короткое» держись.

У меня совсем небольшой опыт общения с чужими детьми, но, как ни странно, коммуникация с Вероникиной дочкой дается мне очень легко. Как будто мои дремавшие отцовские инстинкты проснулись и теперь направляют по верному пути.

По крайней мере, я предусмотрительно пригибаюсь, чтобы Соня не задела макушкой балку, и внимательно контролирую траекторию нашего передвижения, чтобы малышка ни в коем случае не упала.

– Ты коллекционируешь самолетики?

– Да. У нас это семейное. Мама собирает суккуленты, а бабушка фанатела от виниловых пластинок.

Не без гордости я демонстрирую Соне полку в моей комнате, где выставлен ВВС Туполев, Конкорд, Сухой суперджет и прочие летательные аппараты в миниатюре, а после мы залазим на чердак и перетряхиваем несколько коробок, прежде чем найти гирлянду и елочные игрушки.

Сонины глаза, такие же небесно-голубые, как у Вероники, светятся от счастья, и я радуюсь вместе с ней. Подсаживаю малышку, чтобы она водрузила золотую звезду на самый верх елки, и опускаю Соню на пол, ненадолго отвлекаясь на вибрирующий в кармане штанов телефон.