– Вот вы где!

Подкравшись на цыпочках к стоящей ко мне спиной Соне, я подхватываю ее на руки и, развернув к себе, целую в маленький вздернутый нос. Ее глаза сияют ярче гирлянды, которую они с Гордеем нашли на чердаке, а губы растягиваются в мягкой искренней улыбке.

Что ж, Северский сделал все, чтобы моя малышка не грустила в этот вечер, и я ему за это благодарна до Луны и обратно.

– А мы елку нарядили, смотри!

Восклицает Соня, трогая меня за рукав, и рассказывает о коллекции самолетиков, которые ей, конечно же, продемонстрировал Гордей. А я невольно переношусь мыслями в далекое прошлое, где на моем безымянном пальце еще не было кольца, и вспоминаю все в мельчайших деталях.

И игрушечный «Туполев». И алого блестящего оленя с ветвистыми рогами. И гордый корабль в бушующем море, оживший на холсте.

Эта картина до сих пор висит у Северских на стене. Гордей купил ее когда-то на выставке только потому, что тогда я грезила путешествиями и мечтала отправиться на какой-нибудь затерянный в океане остров.

Десять лет назад мы с ним ожесточенно спорили, что лучше – дайвинг или прыжки с парашютом. Играли в правду или действие. И уничтожали курник, который приготовила его бабушка.

– Вы молодцы. Красивая.

Задохнувшись от яркости образов, я растрепываю Сонины волнистые волосы и улыбаюсь так широко, что начинают болеть скулы. Не хочу тонуть в болоте жалости к самой себе – хочу начать писать новую историю новым карандашом на белом листе.

Хотя, как пела небезызвестная певица, с чистого листа не получится. Надо поменять карандаш.

Смакую этот наполненный щемящей нежностью момент, а дальше время несется, словно на быстрой перемотке. Скоро садиться за стол, а мне нужно привести себя в порядок. Принять душ, разобрать вещи и выдохнуть.

Когда я сбегала от свекрови, я как-то не думала о том, чтобы положить с собой фен и плойку. Поэтому вымытые волосы просто просушиваю полотенцем и оставляю так досыхать. Макияж практически не наношу, только трогаю ресницы тушью – глаза устали от слез, и критически оцениваю свое отражение в зеркале.

Единственное, что говорит о празднике – это мой наряд. Струящееся платье длиной в пол изумрудного цвета скрадывает недостатки и подчеркивает достоинства.

Но я все равно комплексую. Гордей наверняка привык к компании стильных ухоженных женщин – чего одна его Диляра стоит.

– Замечательно выглядишь. Естественность тебе к лицу.

Вопреки моим опасениям, Северский окидывает меня нечитаемым взором и отпускает комплимент, от которого у меня тут же начинают гореть щеки.

Пока я купалась, он развлекал Соню и даже успел нарезать бутерброды и вымыть фрукты. Так что мне остается вытащить мясо из печи и расставить тарелки.

Благодаря стараниям Гордея, атмосфера на даче царит непринужденная. Он перемежает рассказы о курьезных случаях из адвокатской практики шутками, изображает своих чудаковатых клиентов и громко смеется вместе со мной.

Достает купленные нами в супермаркете свечи, зажигает их и щелкает выключателем. Теперь комнату заливает мягкий приглушенный свет и создается ощущение приближающегося волшебства.

В кухне нет телевизора, и это меня радует. Сегодня я не хочу слушать речь президента – хочу слушать Северского. Ловить каждое его слово и не помнить о предательстве, которое едва не отравило нам праздник.

– И держишься тоже отлично. Ты умница, Ника.

Тем временем, подбадривает меня Гордей, и мне льстит его похвала. С его поддержкой я если не готова свернуть горы, то точно смогу пережить жизненный шторм и двинуться дальше с высоко поднятой головой.

– Ну что, девчонки! За исполнение желаний?

Отправив бутерброд со сливочным сыром и лососем, произносит Северский и тянется, чтобы чокнуться сначала с Соней, а потом со мной. У Сони в бокале детское шампанское, у нас с ним – белое сухое вино.

– Солнцева, мясо по-французски – бомба.

Продолжает нахваливать меня Гордей, и я, наконец, перестаю чувствовать себя никчемной посредственностью, не способной ничем удивить мужчину. Он уплетает горячее, как будто не ел неделю, а я по-хорошему завидую его аппетиту.

От волнения мне кусок в горло не лезет. Но я заставляю себя хоть немного поесть, чтобы не опьянеть.

А дальше наступает черед бенгальских огней.

Настенные часы отбивают двенадцать. Спичка чиркает о коробок. Творится самая настоящая магия.

– С Новым годом, с новым счастьем!

– С новым счастьем!

Радостно откликаюсь я и льну к обнимающему нас Гордею. Простое человеческое тепло залечивает еще свежие раны и позволяет чуть свободнее дышать.

– А теперь идем искать подарки под елкой.