Шрифт:
– Нет.
– Употребляла?
– Нет.
– Тогда на кой хрен ты сюда поперлась?
– Хотела хоть один вечер провести без вас с братом! Вы же мне шага ступить не даете самостоятельно. Нянчитесь со мной, как будто я маленькая!
– А ты большая? Сама бы перед ментами отмазывалась, если бы вас приняли?
Снова повышаю голос, взрываясь от Никиной неосмотрительности, и снова нарушаю скоростной режим.
Вероника, словно с цепи сорвалась, когда ей исполнилось восемнадцать, и мы с Серегой постоянно откуда-нибудь ее вытаскиваем. Хотя, может, она права, и мы с ним, действительно, чересчур сильно на нее давим и загоняем в рамки так, что она вынуждена сражаться за собственную независимость?
Не успеваю как следует развить эту мысль, отвлекаясь на Нику, рисующую сердечки на стекле, и невольно растягиваю губы в улыбке. Все-таки она совсем еще ребенок.
– Куда мы?
– На дачу к родителям. Новый год встречать.
– К родителям? Твоя мама на дух не переносит нас с Сережей.
– Не парься, они в городе на квартире.
Мазнув пальцами по хрупкому запястью, я пытаюсь подбодрить Нику и одновременно стараюсь не терять концентрации. Большие хлопья снега устилают землю, облепляют дворники и значительно мешают обзору.
Поэтому до места назначения мы добираемся значительно позже, чем я рассчитывал, и по очереди отогреваемся в душе. После я стаскиваю с чердака искусственную елку, и мы с Вероникой принимаемся ее наряжать.
– Высоко!
Жалуется Ника, привставая на цыпочки, и все равно не достает до макушки. Так что мне приходится ее подсадить, чтобы она водрузила на самый верх мерцающую золотистую звезду.
Справившись с миссией, Солнцева теряет равновесие, смешно размахивая руками, и мы с ней неуклюже приземляемся прямо на пол. К счастью, под нами толстый пушистый ковер, и падение выходит мягким.
Я лежу снизу, крепко обнимая Нику за поясницу. Ее руки, покоящиеся у меня на груди, немного дрожат. А мною движет то ли новогодняя магия, то ли минутное наваждение, то ли болезненная одержимость.
По крайней мере, ничем другим я не могу объяснить то, что подаюсь вперед и пробую Никины приоткрытые губы на вкус.
Глава 7
Ника
Гордей уводит Соню на экскурсию по дому, как я его и просила, а я долго смотрю в одну точку и силюсь понять, как быть дальше.
Мой телефон упорно молчит. Никто, кроме Тамары Николаевны, мне не пишет. Свекровь интересуется, все ли в порядке у нас с Сонечкой, и заверяет, что она всегда будет нам рада.
А вот Вадиму наплевать, где мы и с кем. Достаточно ли у меня с собой денег, все ли в порядке с моей картой и нашелся ли в гостинице свободный номер для одинокой мамаши с ребенком. У него сейчас другие приоритеты – всячески ублажать Вику и заглядывать ей в рот.
Тряхнув головой, я собираю волосы в пучок и тщательно споласкиваю руки прежде, чем приступить к готовке. Домашние хлопоты всегда действуют на меня успокаивающе – помогают найти баланс и хоть ненадолго избавиться от грустных мыслей.
Так что картошку я чищу с особым энтузиазмом, курицу режу с необычайным вдохновением. Укладываю все тщательно слоями. Посыпаю ломтики картофеля сыром. И отправляю мясо по-французски запекаться в духовке.
На самом деле, большое счастье, что звезды выстроились так, что Гордей не улетел отдыхать на какой-нибудь курорт на праздники и вообще оказался в городе. Счастье, что после Сережиного предательства пустил меня на порог. Счастье, что отправился вместе с нами на эту заснеженную дачу.
– Прекрасно. А бутерброды я сделаю позже.
Вымыв посуду, я убираю терку с тарелками в шкаф, убираю оставшиеся продукты на полки в холодильник и иду на звук голосов, доносящихся из гостиной.
Здесь практически ничего не изменилось с моего последнего визита. Добротная массивная мебель. Громадный шкаф с книгами, которые так любит читать мама Гордея. Декоративный камин. И густой темно-коричневый ковер с длинным ворсом, на котором удобно сидеть и пить горячий какао.
Только вот я другая. Если не сломленная, то потерянная и выбитая из привычной колеи.