— Ладно! Будет тебе двадцать пять километров! — и побежала, деловитая: — Марта! Поехали со мной на полигон! — и упылили обе, только их и видели.

А я и не знал, что жена у меня такая азартная и увлекающаяся. Ну, пусть, оно и к лучшему.

Через неделю прибыл первый монгол, назначенный к кадетам дополнительным наставником по пению. К его прибытию я подготовился заранее, купил гостинцев: нарядную коробочку с дорогим байховым чаем, хрустальный полуштоф* водки и хорошую самописную ручку в серебряном корпусе, украшенном вставками бирюзы.

*0,616 л.

Монгола поселили в преподавательском домике из расчёта, что следующие прибывающие будут подселяться к нему же в свободные комнаты. И в первый же вечер в день прибытия нового преподавателя я пошёл знакомиться. Выспросил, понятное дело, у сестры-хозяйки номер дома да как звать монгола-то, разжился в столовой судочком мясного жаркого с зеленью — и вперёд.

Дверь мне открыл монгол в шёлковом стёганном их традиционном халате. Смотрел очень сдержанно, настороженно даже.

Я же улыбнулся и начал:

— Сайн байна уу, найз!*

*Здравствуй, друг! (монг.)

Услыхав моё приветствие по-монгольски, новенький страшно обрадовался:

— Здравствуй, здравствуй, друг! По-нашему умеешь, да? Проходи.

Я перешагнул порог и протянул руку:

— Илья.

— Сэргэлэн! Заходи, гостем будешь!

Сэргэлэн пригласил меня в гостиную, где уже устроил всё примерно по привычному себе порядку: большой стол заменил на совсем низенький журнальный, стулья куда-то вынес, вместо этого стаскал (видать, со всего дома) ковры и диванные подушки. Меня он немедленно усадил на почётную северную сторону.

— Так, говоришь, бывал в Монголии?

— А как же, приходилось! С год караваны пас. Говорю, правда, немного. Вот, решил зайти, попроведовать будущего товарища, вместе будем мальчишек учить, — я выставил из своего баульца штоф и посуду с жарким. — Посидим за встречу?

— Вот это разговор! — Сэргэлэн довольно развёл руками. — У меня с дороги вяленое мясо осталось!

— Уважаю!

Я думал, Сэргэлэн принесёт под водку хрустальные рюмки из кухни, но он достал свой собственный наборчик — крошечные серебряные стаканчики, изукрашенные чеканкой.

— Ну, за знакомство!

Монголы торопиться не любят, поэтому я со своей проблемой не выскакивал, неспешно обсуждая: откуда он родом, да где в Монголии успел побывать я. По ходу дела ручку ему подарил. Понравилась! Слово за слово, нашлись и общие знакомые — тот же Гантулга, что петь меня учил.

— Погоди, так ты — тот воин, что свадьбу Эрдэнэчимэга спас? — дошло до Сэргэлэна.

— Было дело, — согласился я.

— Так Болормаа, жена его — моя четвероюродная сестра!

— Это мы с тобой теперь, выходит, почти как братья, — слегка усмехнулся в усы я. Сэргэлэн однако на полном серьёзе принялся называть меня братом и усиленно благодарить.

— Как отдарить тебя за спасение чести рода?

О! Вот, кажись, и подходящий момент! К тому ж бутылочку мы, почитай, уговорили. Можно и к чаю переходить.

— А вот чайку давай заварим, — я вытащил из баульца последний гостинец, — да поговорим. Если сможешь мне помочь — по гроб жизни тебе благодарен буду.

Сэргэлэн открыл коробочку с чаем, принюхался к аромату, довольно поцыкал покачивая головой:

— Ах, хорош!

Потом мы чинно пили чай из расписных пиал — с молоком, слегка подсоленный, как это у многих восточных народов принято. Наконец я решил, что время удобное.

— Слушай сюда. У меня есть жена.

— Красивая? — с любопытством спросил Сэргэлэн.

— Любимая! — строго сказал я. — Если вдруг не так на неё посмотришь — живо голову откушу и скажу, что так и было, понял?

— Да понял-понял! — монгол успокаивающе улыбнулся, выставляя перед собой ладони.

— Так вот. Я её немножко петь учил. Надо лучше. Чтоб машина летела, соображаешь?

— М-м-м… Если уже маленько умеет — могу подучить.

— Не подучить, а чтоб мастером стала! Имей в виду, одну ходить не пущу! — «Больно глаза у тебя хитрые», — подумал я про себя. — С приглядом. Чтоб всё чинно-уважительно.

— Обязательно! Без уважения никак нельзя, — уверил меня захорошевший уже Сэргэлэн.

Был он гораздо кривее меня — у него-то маманиных пастилок, чтоб не пьянеть да не дуреть, нету. Поэтому названный братец грустно подпёр кулаком щёку и тяжко вздохнул:

— Плохо без женщины, однако.

— Могу понять. Но смотри, по-братски предупреждаю, поостерёгся бы ты в университете на женщин заглядываться. Выйдет скандал, попрут тебя взашей в Монголию, и жалованья не дождёшься — тебе это надо?