— Спускайся, маленькая, — распорядилась ведьма.

Джинджер не удержалась на стене и рухнула с высоты примерно в рус. Подвернула ногу. Едва не зашибла Беатрису. Впрочем, леди Шеллоу была привычно без сознания.

— Подойди, — распорядилась ведьма. — Я сейчас слишком слаба, чтобы управлять вами обеими. Но ты ведь не хочешь, чтобы твоя подруга пострадала? Вас пристали Старейшины? Никак не могут успокоиться и оставить меня? Ну, какой от меня вред? Помоги своей подруге, Дышащая. Разотри в ступке жженый сахар. Он в синей банке.

Джинджер посмотрела на старуху. Затем на Фриду. Имперка прикрыла глаза, лицо ее застыло. Колдовство, окутывающее стройную черную фигуру, можно было, казалось, пощупать руками. Джинджер впервые с таким сталкивалась. Длинные щупальца чар тянулись к ней, прикасались, щекотали, словно бы пробовали на зуб. Фрида высыпала коренья и фенхель в котел и принялась старательно мешать. Пользуясь тем, что старая ведьма занята, Джинджер бегло оглядела стол. Здесь было много минералов, которые не использовались при колдовстве уже много столетий, слишком уж были капризны. И веревки с завязанными на них хитрыми узлами тоже выглядели древними. Мысль, что старуха может быть настолько старой, будоражила и пугала. Никто не может быть настолько старым.

— Все готово? — старуха шевельнула пальцами. — А теперь ты, маленькая Дышащая, сделаешь кое-что для меня. Возьми нож.

Адмар практически не спал. Героических юнцов, не смотря на всю тревогу за леди Беатрису, сморил сон. Даже Ноэль закутался в плащ и затих, хотя, возможно, он просто бормотал там, под плащом, свои молитвы. А Адмар, похоже, утратил свою способность засыпать в любое время. Он одиноко сидел у очага в опустевшем зале, вслушиваясь в отдаленный гул, молодецкий храп бастарда с «дружиной» и треск поленьев. Языки пламени плясали, облизывая дрова и закопченные камни. Адмару чудилось в этом что-то значимое и зловещее. Ведьма смогла бы разобрать, что они пророчат. Хотя и без того понятно — ничего хорошего.

Окруженный людьми, Фламэ чувствовал себя уязвимым. В некоторых вещах он до мозга костей был лордом, и куда большим, чем Бенжамин: он чувствовал ответственность за доверившихся ему людей. Из-за этого, вероятно, он так переживал за Джинджер, Фриду и Беатрису, как за людей своего окружения. По крайней мере, эта мысль многое объясняла.

Проклятое пламя плясало в очаге!

Откинувшись на спинку кресла, Фламэ, чтобы отвлечься, принялся мурлыкать себе под нос песню, давно услышанную на севере.

Горит очаг, и пенится вино

И вновь война обходит стороной

И искры вьются, вьются без конца

У самого лица

Он вконец измучился к тому моменту, когда, наконец, забрезжил рассвет. Тусклые лучи начали проникать через узкие окна высоко под потолком. Где-то во дворе прокричал петух.

— Уже утро? — ровный, четкий голос ГэльСиньяка прозвучал неожиданно громко в еще по-ночному вязкой тишине. Он подошел к очагу, кутаясь в плащ, и протянул холеные бледные руки к огню. — Жуткий холод!

— Да? — безучастно спросил Фламэ.

— Э-э, нет, так не пойдет, {господин Ягаре}. Ну-ка, встряхнитесь! Покамест еще ничего не потеряно.

— О чем это вы, ГэльСиньяк? — встрепенулся Фламэ.

— О госпоже Элизе. Уверен, она жива и здорова. Умная девочка. В чем-то умнее моей Фриды, слишком связанной привычками и обязательствами.

— Госпожа Дж…. Элиза мне в голову не приходила.

Имперец тонко усмехнулся. Фламэ не понравилась его проницательность, делающая честь хорошему дознавателю. И следовало еще разобраться, с какой стати он «мэтр». Где его ученая степень, или же его черная сутана?

— Мой вам совет, — ГэльСиньяк вздохнул, — похороните его, в самом деле.

Адмар вздрогнул.

— Кого?

— Палача. Как сказал в проповедях Мануил? Свое время всякой вещи. Пора собирать камни.

Адмар фыркнул.

— Вот и займитесь этим сами.

— Мои все при мне, — качнул головой ГэльСиньяк. — Разбужу юношей и найду что-нибудь на завтрак. Как думаете, любезный хозяин даст нам провожатого?

Слегка поклонившись, имперец удалился легкой походкой на редкость уверенного в себе человека. Некоторое время Фламэ смотрел ему вслед. Поразительно, но нашелся человек, совершенно посторонний, который сумел дать название тому, чем Фламиан Александриан Адмар был занят последние годы. Пора собирать камни. Он был большой умник, этот Мануил Проповедник. Помнится, он же сказал, что все проходит.

И это пройдет. Адмар поднялся с кресла воодушевленный. Что он, в самом деле? Верит в россказни о людоедах? Считает, что две взрослые ведьмы не в состоянии о себе позаботиться? Какая несусветная глупость!

— Итак, молодые люди, — объявил он, не удостоив сонных Бенжамина и Филиппа взглядом, — будьте готовы через полчаса. Есть время перекусить…

Он взглянул на стол, похожий на разоренный город: следы крушения, кости, кровавые лужи из дешевого вина.

— Перекусить хлебом. А я поищу для нас снаряжение.