В дверях он столкнулся с ГэльСиньяком. Имперец приобрел раздражающую привычку возникать всюду зловещей черной тенью. Фламэ посмотрел на свой дублет, и вынужден был признать, что слова «зловещий черный» относятся к нему в равной степени.

— Любезный Генрих обещал дать нам ступы, — сказал имперец.

— Обо всем позаботились, да?

Тонкие губы Ноэля сложились в саркастическую усмешку.

— Это вы у нас лицо незаинтересованное, мастер Ягаре. А у меня жена пропала.

Адмар устало покачал головой. Он понял уже, что бессмысленно состязаться с имперцем в сарказме, остроумии и тому подобных глупостях. Поэтому он предпочел положиться на развернувшего бурную деятельность ГэльСиньяка. Тому, похоже, это было необходимо. Не помешало бы еще занять чем-нибудь юнцов.

Предоставив Ноэлю собирать снаряжение, а молодым людям самим искать себе занятие, Адмар отправился заниматься излюбленным делом: разговорами. Разбойники, на удивление бодрые после бурной ночи, для многих завершившейся незадолго до рассвета, приходили в замешательство, едва речь заходила о болотах. Они говорили о топях, о таинственных огнях в развалинах замков, о людоеде, крадущем юных девушек. Все они, Адмар это чувствовал, что-то недоговаривали. И вытянуть из них правду никак не удавалось, хотя Фламэ и употребил все свое красноречие. Этой неудачей он был изрядно раздосадован, но — что тут поделаешь?

Под конец он разыскал Генриха и спросил о проводнике.

— Мои люди знают только избранные тропы, — покачал головой атаман. — Мы ставим на них метки и засады. Мне бы уже донесли, встреть кого дозорные. Увы, господин Ягаре. Искать следует в руинах.

— Их много?

— Да почитай, один Фрейни сохранился. Говорят, потому что проклятые Адмары были колдунами.

Фламэ едва сдержал едкую усмешку. Вот так один дурак очернил весь древний, уважаемый род, который мог похвастаться родством с императорами. Отец был бы в ярости.

— Где вероятнее всего их искать? — спросил он.

Атаман пожал плечами.

— Кнэст. Линстор.

— Линстор? — Адмар, не удержавшись, вскинул брови. — От него что-то еще осталось?

Как и Иммари, Линстор давно утратил свое великолепие. Еще лет тридцать назад говорили, что там нет ничего кроме груды камней, и водятся призраки прежних владельцев: рода Лиэнн. Дамиан и Фламиан находили призраков весьма вдохновляющими.

— Сохранилась, вроде, одна башня. И мои парни брали в тамошнем колодце воду. Говорят, вполне сносная, хотя серой припахивает.

Адмар ожидал комментария, что там дьявольское место и прямая дыра в недра земли, где заточен Насмешник. Генрих ограничился важным кивком.

— Дурное место.

Фламэ потеребил серьгу — также жест из далекого прошлого, перехватил неприязненный, с ноткой узнавания взгляд атамана, и поспешно заложил пальцы за пояс.

— Линстор ближе всего к Иммари. Начнем, пожалуй, с него. Благодарю за сведенья, мастер Генрих.

Развернувшись на каблуках, Адмар поспешно пошел к лошадям. Неприязненный взгляд буравил спину.

Нож был сделан из куска стекла, глянцево-черного. Такие часто находят на северном побережье моря и называют «слезами дракона». Впрочем, Джинджер случалось слышать, что в Усмахте это называют «обсидианом» и говорят о каких-то огнедышащих горах, и даже драконов объясняют в своем вполне рациональном духе. Ведьма придерживалась мнения, что в Усмахте все с приветом.

Рукоять ножа была плотно обмотана грубой веревкой, испачканной чем-то бурым. Прикасаться к нему было противно. Джинджер замешкалась. И вдруг холодная рука проникла к ней в грудь и безжалостно сжала сердце. Перехватило дыхание.

— Бери нож, — повторила старуха. — Может, у меня не хватит сил, чтобы удержать вас двоих, но достанет, чтобы убить.

Пальцы послушно сомкнулись на гадкой и к тому же липкой рукояти.

— А теперь ты пойдешь и вырежешь сердце той птичке.

Джинджер едва не выронила нож, но в ее собственное сердце вонзились огненные иглы. И это было только предупреждение! Теперь ей понятно стало, как древняя ведьма может управлять людьми. Никакой сказочной магии, превращающей человека в безвольную марионетку. Лучшие нити — страх.

Джинджер сделала крошечный шаг вперед. Иглы шевельнулись, пронзая сердце насквозь. Видят звезды и травы, Джинджер не хотела умирать. Но готова ли она убить за это?

— У вас отменные сердца, — продолжила старуха. Она все же очень странно выговаривала слова, по-иному расставляя ударения и четче выделяя окончания. — Молодые, сильные, полные крови. Но в них слишком много страстей. Любовь рано или поздно иссушает сердце. Или добавляет в него слишком много перца.

Сердце-перца-дверца… Джинджер сделала еще один шаг. Рука с ножом дрожала.