Предсказательница была напряжена; натянута, как струна. Чуть тронь — лопнет с резким немелодичным дребезжанием. Фламэ не мог ее винить. Ночное извинение вышло неуклюжим, а заглаживать свои проступки он не умел. Надо было хотя бы заговорить, и тут Джинджер облегчила ему задачу.

— Где находится Фрэйни?

— Там, — Фламэ указал на юго-восток, тонущий в молочной дымке еще не до конца истаявшего тумана. — Придется миновать топь по краю, но зато разбойников в этих краях быть не должно. Места довольно опасные, а от большинства замков остались одни руины.

— А ведьмы? — тихо спросила Джинджер.

— Что?

— Как быть с древними ведьмами, который поминают давно не существующий Совет, добавляют в снадобья толченый агат и варят сердца в молоке? И говорят «ниддиггинг», хотя для большинства сестер это пустой звук?

— Э-э-э… — выдавил Адмар. Пожалуй, впервые он потерял дар речи, и попросту не знал, что на это следует сказать.

— Я не жду от вас ответа, — милостиво сказала девушка. — Знаете сказку о голове ведьмы?

Сказки, обычные деревенские россказни, не занимали Адмара ни в детстве, ни теперь. Там было мало поводов съязвить, и нечем было восхищаться. Впрочем, в большинстве историй нечем было восхищаться.

— Странно, я только сейчас вспомнила: эту сказку рассказывают только в графстве Кэр…

Джинджер обернулась через плечо и посмотрела на него испытующе.

— Я слушаю, — кивнул Адмар.

Девушка слегка замялась, прежде чем продолжить. Она явно чувствовала себя неуютно в роли рассказчицы.

— В… в далекие времена, когда замка КэрГофф еще не было, и на его… на его месте стоял деревянный безымянный замок… Им правила графиня-колдунья. Она была из злых волшебниц: портила соседям посевы, насылала порчу на скот и бесплодие на женщин…

— Все, погляжу, подались в сказочники! — фыркнул неодобрительно Бенжамин.

— Сказки приносят немало пользы, — елейным тоном ответил Фламэ. — К примеру, слушая их, люди молчат. Кстати, тут справа топь.

Бенжамин поспешно осадил коня. Теперь с Адмаром поравнялся имперец.

— А слева?

В голосе его звучал сдерживаемый смех. Фламэ не мог понять, с чего вдруг переменилось отношение к нему. Однако, ГэльСиньяк не скрывал ни своей симпатии, ни чувства юмора, надо сказать, достаточно своеобразного.

— Слева нет, — ответил Адмар, подавив ответную улыбку. — Продолжайте, госпожа Элиза.

— Рядом, — голос молодой ведьмы слегка дрожал, — рядом стоял замок, называемый Дубовыми Палатами. Им правил граф Норэл, у которого была дочь по имени Катарина, как водится, очень красивая и благородная девушка.

Джинджер помедлила, прежде чем продолжить.

— Ведьма сварила особое снадобье из вороньих перьев и рубинов и сумела околдовать графа Норэла, который был вдовцом, а затем обманом вышла за него замуж. С мужем она была ласковой и нежной, а падчерицу возненавидела за красоту и доброту.

Девушка вновь умолкла. Она явно не привыкла рассказывать что-то, тем более, стольким людям сразу. Фламэ хмыкнул и ободряюще коснулся ее запястья.

— Напоминает сказку о Белоснежке, — вставила Фрида. — Ее любят рассказывать в Средней Империи.

— На севере есть подобная, — кивнул Адмар. — Называется «Кидда-Льдиночка». В Льдинных Горах вообще очень любят страшные истории.

— Дальше будет страшно, — пообещала собравшаяся с мыслями Джинджер. — И насчет Белоснежки, сестра, вы не совсем правы. Действительно, ведьма решила извести Катарину, чтобы единолично завладеть графом и всеми его владениями. Сначала ведьма подарила падчерице заколдованный пояс, но девушке он не понравился. Потом принесла отравленное яблоко, но его Катарина не стала есть. Наконец ведьма решила убить девушку собственными руками, для чего с ножом прокралась к ней в спальню. Тут-то и застал ее граф, прозрел и велел казнить: разрубить на части, тело утопить, а голову выставить на всеобщее обозрение. И через несколько дней голова пропала.

Имперка присвистнула.

— Определенно, Белоснежка не такая, м-м-м…

— Образная? — подсказал Фламэ.

— Точно!

— И что было дальше?

— Голова ведьмы, — продолжила Джинджер невозмутимым будничным тоном, — откатилась в Королевский лес, вырыла себе землянку, не спрашивайте, как, вероятно — зубами, и стала поджидать подходящего случая. Следующей весной в том же лесу поселилась шайка разбойников во главе с атаманом по имени Оак. Ведьма проникла в его сны и велела отыскать ее землянку. Там ужасающая, обросшая волосами голова приказала ему убить нищенку-побирушку, не достигшую еще шестнадцати лет, вырезать ее сердце и сварить в молоке с кардамоном, корицей и медовой водой. Разбойник не осмелился ослушаться и так и сделал. Ведьма выпила отвар, съела кусочек сердца и отрастила себе левую грудь.

Это звучало одновременно настолько дико, глупо и жутковато-поэтично, что Фламэ не удержался от кривой ухмылки. Молодая ведьма, уже вошедшая во вкус, не стала обращать на это внимание и продолжила:

— Затем голова велела сварить таким же образом сердце рабыни, затем крестьянки, пока, обретая части тела одну за другой, не пожелала получить сердце леди Катарины из замка. Атаман Оак похитил девушку, но, как ни ожесточено было его сердце, убить ее сразу не смог.

Бенжамин подъехал чуть ближе и начал прислушиваться. Настоящие рассказы всегда завораживают, и это порой не зависит от рассказчика. У историй собственная воля и своя власть.