— Р

Хит был слишком расстроен этим письмом, когда прочитал его, но я улыбнулась. Райкер менялся к лучшему. Эта открытка была тому доказательством. Любой контакт Райкера всегда касался Кайдена, и я знала, что однажды Кайден придёт и потребует правды о том, что произошло. Я уже учила его быть сильным. С высоко поднятой головой реагировать на критику, в которой он рос.

И когда настанет день, когда он потребует правды, я отдам ему эти письма, и он каким-то образом получит частичку Райкера.

Кайден был счастливым мальчиком, и он стал ещё счастливее, когда год назад на свет появился его брат. Доминик Лоусон родился, крича во всё горло. Но в ту секунду, когда он увидел Кайдена и услышал тот тихий голосок, который он слушал у меня в животе в течение нескольких месяцев до своего появления, Доминик замолчал и уставился на него большими голубыми глазами.

Они были неразлучны. Похожи, как две капли воды.

Переживать, учиться, любить, делиться — всё это они делали вместе.

И вот теперь мы были здесь, смотрели, как они играют на заднем дворе, качаясь на качелях у крыльца. Хит обнимал меня, прижимая к себе. Он с нежностью смотрел на них, и я видела, как в его глазах светится гордость.

Хит вернулся. Он смягчился по отношению ко мне, хотя был суров со всеми остальными. Он тоже обрёл покой.

— Я просто хочу, чтобы они всегда любили друг друга, — тихо сказал он мне. — Я хочу, чтобы они никогда не расставались. Чтобы никогда не пришлось проходить через то же, что и мы.

— Так и будет, — заверила я его. — Потому что, несмотря на всё, что произошло между тобой и Райкером, я уверена, что вы оба любите друг друга так же сильно, как и до того, как всё пошло наперекосяк. В этом и есть сила братьев. Вы поддерживаете друг друга даже тогда, когда этого не желаете. Такая любовь нерушима.

Он задумчиво улыбнулся.

— А как насчёт любви между тобой и твоей матерью? Она тоже нерушима?

— Нет, — ответила я, откидываясь на спинку наших качелей на веранде, и он обнял меня за плечи. Я посмотрела, как наши мальчики играют на заднем дворе, и сказала: — Маме уже ничем не поможешь. Она отказывается меняться, отказывается открыть мне своё сердце, потому что оно всегда будет напоминать ей о моем отце. Даже когда она узнала правду и приняла её, она осталась слишком упряма, чтобы впустить меня обратно. Я смирилась с этим. Некоторые люди не хотят меняться. Они привязаны к своему прошлому.

— Да, это так, — согласился он. — Но мы есть друг у друга. И, Элли, ты моё прошлое, настоящее и будущее.

— Знаю, — ответила я, широко улыбаясь ему.

— Хорошо, — прошептал он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня.

— Сейчас, — начал он, потираясь своим носом о мой, — прежде чем я тайком затащу тебя в спальню и проведу экскурсию по Трахвилю, я хочу, чтобы ты сначала сказала, что выйдешь за меня замуж.

Я засмотрелась на неотразимую красоту Хита и на секунду потерялась в его тёмных глазах. Чувствуя себя сегодня особенно счастливой и преисполненной надежд, я ответила:

— Да, Хит. Я выйду за тебя замуж.

***

Райкер

20 лет спустя

Мария позвонила мне из дома.

Я был слишком занят разборкой мусора в сарае, чтобы обращать на это внимание. Этой грёбаной машине нужно было почистить двигатель. И это была та ещё работёнка. Лукас стоял рядом со мной, ему было чертовски скучно, он держал в руках инструменты и украдкой переписывался со своими друзьями.

— Ты, должно быть, считаешь что я глухой или немой. Или, чёрт возьми, всё сразу, если думаешь, что я не знаю, что ты стучишь пальцами по телефону.

Он громко выдохнул и сунул телефон в карман.

— Ты задерживаешься.

Я встал и схватил бутылку воды со столика в сарае.

— Ты хочешь эту машину, Люк? Правда хочешь?

Он уставился на машину, которую я купил и разобрал только ради этого испорченного маленького говнюка.

APontiac 1967 GTO. Почти наполовину готовый. Этот малыш должен был выглядеть как ожившая мечта. Если бы девчонки не цеплялись за этого семнадцатилетнего парня уже сейчас, они бы начали, когда бы увидели, как он разъезжает на этой машине.

— Да, но я хочу её тогда, когда всё будет готово, — ответил он.

Я приподнял бровь.

— Значит, ты недостаточно готов для неё.

— Я жажду её! Просто не понимаю, почему мы не поручим это кому-нибудь другому. Почему мы делаем это сами?

— Ради опыта, — объяснил я. — Когда создаёшь что-то своими руками, то испытываешь какой-то прилив сил. И это того стоит. Если ты чего-то хочешь, тебе придётся ради этого потрудиться. Такова жизнь.

Его карие глаза пристально посмотрели на меня, прежде чем он убрал свои тёмно-каштановые волосы со лба и пробормотал: