К тому времени, когда Дёниц и Хесслер вернулись в Париж из отпуска, кампания против французских евреев шла полным ходом. От них потребовали носить желтые шестиконечные звезды на левой стороне груди, как в Германии и Польше. Поскольку представляется сомнительным, что Дёниц мог встретить хотя бы одного из них в течение своего плотно забитого трудового дня, то возможно, что он оставался совершенно не в курсе растущего объема операций в столице.

Жуткие истории, которые передавали по Би-би-си, должно быть, достигали его слуха; но в его штабе их слушали с серьезной целью — извлечь какую-нибудь информацию, касающуюся потопленных подлодками кораблей. Вряд ли можно предположить, что что-либо настолько ужасное, как первые рассказы о массовых убийствах евреев на востоке, которые начали передавать с июля, привлекло его внимание, если только идея массовых убийств не стала к тому времени общим местом в Германии.

Один старшина с подводной лодки, потопленной в конце предыдущего года, сказал на допросе, что немцы кастрировали или расстреляли так много поляков, что если Германия проиграет в этой войне, то огромное количество его соотечественников будут кастрированы в отместку — он полагает, что британцы уже подготовили 20 000 врачей для этой цели. Перед лицом такого рода свидетельств очевидно, что не только евреи и коммунисты, но и сама Германия погрузилась в Nacht und Nebel — «Ночь и туман».

Рассуждать о том, как Дёниц воспринимал это усиление внутренней войны, похоже, не имеет смысла; его преданность борьбе была абсолютной, и он не видел разницы между врагами внешними и внутренними.

В начале сентября пришло сообщение, что британские эсминцы расстреляли из пулемета выживших членов команды при уничтожении немецкого миноносца «Ульм», которые пытались спастись в шлюпках. Реакция Гитлера на это заставляет предположить, что Редер и Дёниц отвергли ранее сделанные им предложения расстреливать выживших, так как теперь он призывал к возмездию: «Око за око и зуб за зуб. Мы должны прямо сказать, что отныне мы будем расстреливать летчиков под парашютами и наши подлодки будут убивать выживших с торпедированных кораблей, независимо оттого, военные они или гражданские, женщины или дети!»

Редер, когда ему сообщили о намерении Гитлера устроить репрессии, немедленно отдал приказ расследовать обстоятельства дела «Ульма» и схожих с ним.

13-го числа, когда штаб все еще анализировал результаты, Гитлер потребовал от Дёница рапорта о положении в подводной войне.

«14-18.13/9. 20-15

Секретно — Фюрер желает, чтобы BdU как можно быстрее предоставил отчет в ставку фюрера по положению в подводной войне».

Чтобы уловить, каково в этот момент было состояние Дёница, необходимо вернуться чуть назад. Легкий успех у побережья Америки закончился к июлю, когда передвижения у берега были организованы в караваны; хотя в течение еше нескольких недель оставалось немного «мягких» зон, где корабли ходили порознь, например вокруг Вест-Индий, Дёниц был вынужден сконцентрировать свои силы опять в Северной Атлантике. На этот раз у него было больше лодок: 1 августа он мог действовать не менее чем 113 лодками в Атлантике при 342 имеющихся вообще в его распоряжении. Его новая тактика для главного театра военных действий была такова: сбить в одну группу несколько только что выпущенных лодок и направить их за пределы досягаемости британской авиаразведки, в Восточную Атлантику, откуда они медленно двигались бы на запад, прочесывая возможные маршруты караванов. Так, чтобы когда они обнаруживали караван, то могли атаковать его наперерез и, дозаправляясь от танкеров на западе, доходить до Ньюфаундленда и прочесывать море в обратном направлении, на пути домой.

К этому времени главная угроза самолетам, оснащенным радарами, как отметили британцы в апреле, озаботила всех в командовании подводным флотом. Лодки при движении из баз и на базы в Бискайском заливе атаковались днем и ночью, и часто первым сигналом тревоги, который видели дозорные с подлодок, был свет прожектора, направленный на них в упор с самолета, который, уже обнаружив лодку при помощи радара, приближался для того, чтобы ее уничтожить.

Лодки были оборудованы аппаратом по детекции излучения радаров — на самом деле французским изобретением, переданным Дёницу безвозмездно французским адмиралом Жаном Дарланом, что давало лодкам возможность и время для погружения, и Дёниц немедленно потребовал самолеты, чтобы достичь господства в воздухе над Бискайским заливом; тех немногих, которых он добился, было явно недостаточно.

К 21 августа нотка отчаяния стала очевидной в дневнике командующего подводным флотом: «...При увеличении числа полетов врага, появлении разнообразных типов самолетов, оборудованных прекрасными средствами обнаружения подводных лодок, операции в Восточной Атлантике становятся все более затруднительными... Ежедневные разведполеты противника теперь достигают 20 градуса з. д. и вынуждают подлодки сместить свое расположение глубже в центр Атлантики, так как обнаружение их расположения ведет к изменению маршрута караванов, которые просто обходят их стороной. В добавление к угрозам от ежедневных рейдов разведчиков теперь стало известно о некоторых типах самолетов, имеющих особенно большую дальность полета, и которые используют конвои при караванах... Как показывает запись в дневнике от 20.07, это еще более затрудняет проведение операций подлодками, а в некоторых случаях делает их невозможными. Подобное ухудшение оперативной обстановки должно, если оно будет продолжаться, привести к невосполнимым потерям, к уменьшению успеха и шансов на успех в подводной войне в целом...»

Эта запись заканчивается утверждением, что, несмотря на все это и на очень интенсивное использование конвоями глубинных бомб, «решительное, уверенное настроение не покидает бойцов и непоколебимая вера в победу остается с ними».

Однако вовсе не на такие выводы наводят данные британских допросов выживших подводников. «Некоторое число пленных выражают сомнения в конечном успехе подводной войны», — сообщается в одном рапорте. И так же как в Первой мировой войне, резкое увеличение числа лодок привело к распылению опытного персонала; соответственно, в старшины шли люди неопытные, едва прошедшие подготовку и во многих случаях оказавшиеся на подводном флоте против своей воли: «Нет никаких сомнений в том, что большое число их (пленных) с отвращением говорят о службе на подлодках, которую они находят весьма отличной от того, чего они ожидали, наслушавшись пропаганды. Некоторые говорят, что они никогда не пошли бы на подводный флот, если бы знали, что действительная служба будет именно такой. Это наводит на мысль о том, что команду не всегда набирают помимо ее желания».

Более ранний рапорт описывает ситуацию с моряками, которых их офицер призывал продлить срок службы после окончания периода в четыре с половиной года, на который они изначально мобилизовались по своей воле.

Большинство так и сделало, но были и более счастливые, которые не согласились и обнаружили в своих документах пометку «Оставил Отечество в час нужды», когда те увольнялись. Из-за этого для них стало невозможно найти работу. Один из пленных повторял: «Как только флот берется за тебя, с тобой, считай, все кончено».