«Можно сказать, что с адекватным и эффективным воздушным конвоем тактика «волчьих стай» против караванов станет невозможной... мы надеемся добиться этого за пределами доступности для базирующейся на берегу авиации за счет дополнительных авианосцев, которые будут следовать с караваном».

Дёниц в своем отчете фюреру признал, что потери вырастут, как только придется вернуться к сражениям с караванами, но не учитывал, что его групповая тактика будет полностью подавлена при прикрытии с воздуха; ведь он не знал, что уже разработан радар для авиации — и для надводного эскорта тоже. Ходили слухи, что используется некое средство локации, но какое — не было ясно.

Это неумение интерпретировать данные последних сражений с конвоями в прошлом году и сведения о все увеличивающемся авиаприкрытии ретроспективно можно рассматривать как поворотный пункт в подводной войне. Потому что в это время следовало увеличить скорость лодок под водой для отслеживания караванов и достижения позиции для атаки после того, как авиация вынудит субмарину погрузиться. Все указания на это было налицо; начиная с 1940 года авиация и конвои вытесняли подлодки все дальше и дальше в Атлантику.

Но такие выводы не были сделаны. Экспериментальный образец более быстроходной лодки был разработан профессором Вальтером еше до войны, а в 1940 году даже построен маленький прототип, развивавший 28 узлов в погруженном состоянии, когда готовились проекты для прибрежного типа и более крупных океанских субмарин.

Но в январе 1941 года Гитлер отдал приоритет танкам и авиации, и это вылилось в полную переоценку всех средств, расходуемых на флот, и программа Вальтера была свернута. Вальтер немедленно отправился в Париж за помошью к Дёницу, и он не был разочарован. Дёниц пришел в восторг, ведь он действительно мечтал о более быстрой подлодке, и вынудил Редера продолжить программу. В результате работы были возобновлены, однако без должной спешки.

Идея Вальтера основывалась на новой технологии: высокоскоростной подводный привод снабжался горючим, в состав которого входил кислород, чье сгорание, соответственно, не истощало запасы кислорода внутри лодки, необходимого экипажу для дыхания. Естественно, в этой новой концепции были свои проблемы, и в управлении морского строительства полагали их столь серьезными, что считали, будто война закончится прежде, чем они будут решены, и они оказались правы. Тем не менее, если бы была осознана вся серьезность положения существующих субмарин, то и поиску средств достижения высокой скорости под водой был бы придан максимальный приоритет — и не обязательно по методу Вальтера. Дёниц и его штаб и подводный отдел в Берлине должны разделить вину за то, что они этого не поняли и не воздействовали на Редера и военно-морской штаб.

Там, со своей стороны, продолжали грезить и планировать грандиозную акцию по обхвату с трех сторон половины мира: во-первых, с юга от Кавказа и через Ирак в сторону Персидского залива, во-вторых, через Северную Африку (Александрию, Суэц) — в Красное море, в-третьих, в это время японский флот должен был действовать в Индийском океане, препятствуя поставкам британцев в эти области. Полагая, что этот стратегический центр игры уже в их руках — благодаря усилиям армии и японских союзников, — они уже разработали подробный план по созданию послевоенного флота, необходимого для поддержания этого центра!

«Эти люди мечтают целыми континентами, — записал в своем дневнике глава армейского генерального штаба Гальдер после беседы со Шнивиндом, главой штаба Редера, — ...они полагают, что согласно сиюминутному капризу мы можем решить, когда и как мы двинемся через весь континент от Кавказа в Персидский залив и из Киренаики через Египет к Суэцкому каналу. Они рассуждают о наземных операциях через Итальянскую Африку к побережью Восточной Африки и к Южной Африке. Они высокомерно обсуждают проблемы в Атлантике и совершенно безответственно — о Черном море. Говорить с ними — только зря сотрясать воздух».

Таков был полный провал организации немецкого командования на фоне кризиса в большой войне.

Дёниц, со своей стороны, был фронтовой командир, чья сила была в личной харизме вождя, непоколебимой преданности и несокрушимом оптимизме. Не в его природе было глядеть негативно; соответственно, он отметал даже в мыслях какую-либо угрозу со стороны повысившейся эффективности британских конвоев и авиационного прикрытия точно так же, как он отбросил сомнения Фюрбрингера относительно подводной войны в самом ее начале, в 1938 году. И хотя он, естественно, поддерживал революционную идею Вальтера, больше всего его в тот момент занимало увеличение числа уже существующих типов подлодок, нужных для поисков конвоев в той битве, которая должна была состояться в Северной Атлантике.

Он также просил усовершенствованного оружия, и здесь мы входим в темную зону, соответствующую тому мраку, который пал на всю Германию и оккупированные ею европейские территории.

3 января Гитлер обсуждал стратегическую ситуацию с японским послом Осимой в присутствии Риббентропа. Дойдя до войны в Атлантике, он подчеркнул важность, которую он придавал подводной войне, и сказал о судостроительной способности США, что, сколько бы они ни строили новых кораблей, у них будет проблема снабдить их все экипажами.