Свидетельство этого содержится во множестве других приказов Дёница и его меморандумах, все они написаны с кристальной ясностью, его штабные офицеры подтверждают это: «...все, что он хотел, он выражал очень точно... ему нужно было обсуждение... и потом он решал сам». Кроме того, как утверждал его штабной офицер по коммуникациям Ганс Меккель, «Дёниц рассматривал свой штаб как слуг фронтовых капитанов; если капитан говорил, что не понимает его приказа, то Дёниц всегда обвинял свой штаб в том, что они не выразили его более ясно».

Существует множество свидетельств того, что этот приказ обсуждался, и долго, его штабом. Когда после войны стало ясно, что им воспользуются против него на военном трибунале, Дёниц сказал, что и Годт, и его 1-й офицер Адмирал-штаба Хесслер, его зять, советовали ему не отсылать этот приказ. Оба это отрицали и говорили, что такого не помнят.

Предложение, которое вызвало наибольшую горячность тогда и на Нюрнбергском процессе, было: «Спасение противоречит самым фундаментальным требованиям войны по уничтожению техники и живой силы противника». В нем не было приказа стрелять в безоружных, но любой капитан, настроенный это сделать, мог прочесть здесь разрешение на месть — «любой капитан, который верил, а верили все, что они сражаются с державами, решившими уничтожить Отечество, расчленить его, превратить их народ в сельскохозяйственных рабов, кастрировать множество немецких мужчин. С державами, которые уже убили тысячи беззащитных женщин, детей и стариков ковровыми бомбовыми ударами». Любой капитан, огрубевший на своем мостике, или незрелые люди, которые боялись, что кто-либо усомнится в их твердости, подобающей национал-социалисту, и желавшие доказать это самим себе и всем остальным, получившие «невысказанное одобрение» от штаба или от самого шефа, «Льва», — любой из них мог принять эту фразу за лицензию на бойню беззащитных выживших.

Приходится предположить, что Дёниц именно этого и добивался, так как примерно в то же самое время, может быть, даже в тот же день, другой приказ, который не был записан в его дневнике, указывал на желательность уничтожения «спасательных кораблей», которые шли вместе с большинством караванов именно для спасения людей, выживших после атаки подлодок: «Ввиду желательности уничтожения экипажей кораблей уничтожение их (спасательных кораблей) имеет большую ценность».

Вдобавок есть свидетельство командира 5-й подводной флотилии, базировавшейся в Киле, которого очень встревожила двусмысленность приказов, и он попросил разъяснений у одного из офицеров штаба Дёница. В качестве ответа ему привели два примера. Первый касался ухода подлодки, которая двигалась из одного бискайского порта на задание и рядом с которой видели экипаж сбитого британского самолета в резиновой лодке; не имея возможности их подобрать, потому что подлодка плыла в море и каждый квадратный дюйм в ней был занят, капитан просто продолжил свой путь. На опросе после операции его упрекнул один из штабных — или даже сам BdU — за то, что он не атаковал летчиков, раз он не мог привезти их в порт для допроса, ведь предполагалось, что быстрее чем через сутки лодку подобрал бы британский самолет-разведчик и летчики вернулись бы для того, чтобы уничтожить подлодку.

Второй пример касался операции у американского берега, где из-за близости к суше спасались многие из экипажей потопленных кораблей; это было плохо, так как торговый флот врага состоял не только из кораблей с их тоннажем, а из команд тоже, которые после спасения могли перейти на недавно построенные суда.

После этой беседы командир 5-й флотилии стал использовать эти два примера для объяснения смысла приказа своим капитанам, когда они расспрашивали его перед отправлением на задание. «Однако, — прибавлял он, — командование подводного флота не может дать вам такой приказ официально — все должны использовать его согласно своей совести». Он также сказал им, что уничтожения и другие действия, противоречащие международным законам, не должны заноситься в вахтенный журнал, но о них надо докладывать устно по возвращении на базу.

Примечательно, что как раз в тот момент, когда военно-морской штаб рассматривал возможность выиграть «войну тоннажа» при требовании ежемесячно и постоянно топить корабли на 1,3 миллиона тонн и при увеличении эффективности конвоев и угрозы с их стороны, штаб подводного флота решил добавить к войне с торговыми судами безжалостную кампанию с экипажами противника, по сути переворачивающую с ног на голову любой моральный и морской кодексы чести...

Есть три возможных объяснения: согласно одному это была личная реакция самого Дёница на грозящую катастрофу — и в пользу этого объяснения найдется достаточно фактов. По другому это был его ответ на возможный прямой приказ фюрера — что такое было возможно, также может свидетельствовать обильный материал, касающийся последних двух с половиной лет войны. Согласно третьему объяснению события могли действительно иметь связь с перспективой топить по 1,3 миллиона тонн ежемесячно, возможно, единственной надеждой было не позволить противнику набирать команды для новых кораблей.

Но даже при таком иррациональном ответе из-за того, что битвы с караванами становились все жестче, подлодки имели все меньше шансов задержаться на поверхности достаточное время для того, чтобы устроить бойню выжившим. Это можно было осуществлять лишь в отношении одиночных кораблей, а их можно было найти лишь в стороне от основных театров военных действий, где, собственно, решалась судьба битвы за Атлантику.

Следовательно, мало сомнений в том, что, какое бы ни было объяснение, истинный ответ лежит где-то в области иррационального, а точнее, национал-социалистического мировоззрения...

В любом случае не может быть никаких сомнений в том, что пропаганда этой осенью концентрировала свои усилия на проблемах с наборами экипажей, которые якобы испытывали американцы. Дёниц и сам участвовал в этом, где-то в конце сентября или начале октября он, как обычно, появился в школе подводников на окончании курса и произнес речь, которая началась с признания того факта, что цифры тоннажа уменьшаются. Это происходит благодаря усилению прикрытия противника с воздуха, объяснил он, но он видит решение проблемы в новом оружии. Гитлер, с которым, заметил Дёниц, он поддерживает хорошие отношения, лично заверил его, что подлодки будут оснащены новым типом зениток прежде других родов войск и тогда прежний успех к ним вернется.

Один офицер спросил его относительно статьи в газете, где говорилось о том, что американцы строят кораблей на миллион тонн каждый месяц. Дёниц выразил скептицизм, объявив, что все это основывается на заявлениях Рузвельта. Он также прибавил, что в любом случае союзники испытывают большие сложности с набором на флот. Многие моряки союзников подверглись торпедированию больше, чем единожды, и слухи об этом распространяются все шире и отпугивают других идти в море.

По воспоминаниям одного из молодых офицеров, который при этом присутствовал, Дёниц сказал, что потери в живой силе серьезно вредят союзникам, так как им недостает резервистов, следовательно, вскоре тотальная война будет вестись на море так же, как и на суше. Экипажи кораблей, как и сами корабли, являются целями для подлодок, и он заговорил о возможности забастовки моряков, которые разразятся в странах союзников, если подводная война будут вестись более яростно. Те, которые считают подобную тактику слишком жесткой, пусть вспомнят, что бомбы противника падают на их жен и детей, сказал Дёниц.