Этот результат — на самом деле преувеличенный на 160 000 тонн — казалось, может принести окончательную победу, если бы только он мог получить достаточно быстро пригодные к бою новые лодки, что, конечно, увеличивало его раздражение отсрочками, которые продолжали сопровождать все этапы строительства и оборудования субмарин. Он ощущал, что в одиночку сражается с гуттаперчевой бюрократией в Берлине, которую возглавляли поклонники крупных надводных кораблей, которым было наплевать на подвиги подлодок.

Редер, со своей стороны, находил пыл Дёница и его настойчивость невыносимыми. Он не только постоянно пытался определять стратегические решения военно-морского штаба, выпячивая важность «войны тоннажа» в Северной Атлантике, как будто забывая о других театрах военных действий, но также не осталось ни одного аспекта в строительстве, ремонте, экспериментальных разработках подлодок или даже тренировках персонала, который Дёниц не пытался бы подмять под себя, реорганизовать и подтолкнуть вперед. Редеру пришлось послать ему письменный приказ не вмешиваться в технические дела, ограничив себя в будущем одними операциями. Согласно Вольфгангу Франку, Дёниц немедленно ответил, позвонив адъютанту Редера: «Пожалуйста, уведомьте гросс-адмирала, что я не могу подчиниться этому приказу...» Затем, повернувшись к своей «правой руке», он сказал: «Что ж, Годт, если я был бы на месте Редера, то, вероятно, уволил бы BdU за это, но мы посмотрим, что произойдет».

На самом деле его положение тогда было сильнее, чем когда-либо. Успехи подлодок являлись почти единственным лучом света в темных тучах, которые окутали рейх. Кроме того, энергичный, откровенный характер Дёница и его сверхоптимистичные взгляды больше соответствовали требованиям Гитлера, нежели формальное поведение Редера и его сдержанность. Хотя Дёниц и связывался с Гитлером напрямую всего несколько раз, он произвел на него впечатление, и для его похвальбы тем, что он в хороших отношениях с фюрером, были реальные основания. Гитлер, как и другие одинокие тираны, всегда был рад услышать чужое мнение и, по словам Альберта Шпеера, «искал совета у людей, которые видели ситуацию еще более оптимистично и пребывали в иллюзиях еще более радужных, нежели он сам».

Кроме того, в византийской атмосфере рейха Дёниц имел много друзей при дворе. Одним из них был Альберт Шпеер, министр вооружений и амуниции и глава строительной организации «Тодт»; в качестве министра он сталкивался с Редером по поводу планов рационализации всех кораблей и оружия, производимого его ведомством. В качестве главы «Тодта» он нашел в Денице симпатизирующего партнера в вопросе расширения цепи подводных бункеров до Бордо, Бреста и Сен-Назера — бункеры в Лорьяне и Ла-Паллисе были уже закончены. Безусловно, у него также сложилось впечатление, что Дёниц одобряет его идеи реформ морского производства, как и всего, что может обеспечить быстрое строительство как можно большего количества подлодок! Когда в конце года он заметил, что Редер вычеркивает имя Дёница из пропагандистских материалов и что офицеры-подводники, увидев это, встревожились, не потеряют ли они своего почитаемого шефа, то Шпеер нашел возможность повлиять на Гитлера в пользу Дёница и против престарелого главнокомандующего флотом.

Геринг тоже действовал против Редера, хотя и не за кого-либо в особенности, просто чтобы отвлечь внимание от провалов люфтваффе. И морской адъютант Гитлера фон Путткамер, который некогда командовал флагманским торпедоносцем Дёница, разделял настроение более молодых морских офицеров, что необходимо сменить старое и в общем-то уже сухое дерево на самом верху флота. И конечно, его мемуары, даже такие осторожные, какими они были, оставляют ощущение, что он обожал Дёница гораздо сильнее, чем Редера.

Так что нет ничего удивительного в том, что, когда надводные силы, ведомые двумя тяжелыми крейсерами, атаковали арктический караван с оружием для России в последние дни года и были отброшены в результате умелых действий британского конвоя и самоотверженного сопротивления советских транспортов, Гитлер выместил все свое раздражение именно на Редере и в течение полутора часов без перерыва читал ему лекцию по истории немецкого флота — о его бесславной роли в Первой мировой войне, о бунтах и революции, а кроме того, о бесполезности больших кораблей, когда нуждаются в маленьких и самолетах для зашиты, а не наоборот. Он решил отдать их на слом, а их тяжелые оружия разместить на берегу. Что же до моряков, то он еше рассмотрит вопрос, не могут ли они быть более полезными на суше и насколько следует увеличить подводный флот, раз большие корабли будут убраны...

Редер выдержал этот натиск в молчании, а затем попросил личной аудиенции и подал заявление об отставке. Гитлер немедленно сменил тон, но гордость Редера и, безусловно, усталость, накопившаяся в нем после долгих лет непрерывных сражений — как теперь казалось, напрасных — сделали его непреклонным. Он попросил, чтобы его оставили в строю до 30 января, десятилетнего юбилея Третьего рейха, чтобы все выглядело в глазах молодых офицеров, будто он увольняется по заранее запланированному сценарию. Наконец, Гитлер попросил его порекомендовать двух возможных преемников.

«Мой фюрер! ...Я рассматриваю как подходящие кандидатуры в первую очередь генерал-адмирала Карлса и адмирала Дёница... Генерал-адмирала Карлса (58 лет)... я считаю ввиду его личных качеств и всеобъемлющего опыта по проведению операций в других водах... особенно подходящим. Его назначение не вызовет никаких пересудов, так как на флоте нет более достойного офицера. Адмирал Дёниц тоже подходит, его назначение будет иметь преимущество, подчеркивая особую, решающую военную важность кампаний подводного флота. Единственным неудобством станет то, что, став главнокомандующим, адмирал Дёниц не сможет посвятить себя целиком ведению подводной войны настолько основательно, насколько он делал это прежде. Возможно, это неудобство может быть облегчено организационными мерами. Я оставляю за вами, мой фюрер, окончательное решение».