— Посмотрим на ваше поведение, — я протянул руку для закрепления пока ещё устного договора. — Юлий Марс, позывной Ведьмак.

— Имя длинное, можно просто Михалыч. Или Миха, — пальчики у неё оказались тёплые и сильные. Всё как я люблю.

Она осеклась.

— Ведьмак? Что-то знакомое…

Я загадочно улыбнулся, мысленно принимая ещё одного человека в свой немногочисленный фан-клуб. Но надо было отвлечь её, пока она не вспомнила. В мои планы не входило так рано раскрывать что-либо о себе. Особенно такие подробности.

— Потом как-нибудь расскажу, — пообещал я, с явной неохотой выпуская руку Микаэлы. — Хочешь посмотреть вживую на «Палача»?

Конечно же, она хотела.

***

Техники, которые принимали мой мех, поглядывали на нас с нескрываемой усмешкой. Они думали, я наплёл Михе три короба вяленых арестантов про крутизну машины, с которой ей предстоит иметь дело, и ждали неизбежной развязки. Пощёчин там, пинков по самому драгоценному, мата — и бегства девы от экспоната археологического музея.

Я их взгляды спиной чуял. Но смотрел не на них, и даже не на модуль, который мучительно медленно открывался. Для Микаэлы — медленно, она чуть не пританцовывала от нетерпения.

Расстрел из турболазера мне сейчас не грозил: я мог пялиться сколько угодно и на что угодно, она бы ничего не заметила. Всё её внимание было приковано к тому, что скрывалось внутри модуля. И я смотрел, как она переминается, как в такт движениям колышутся обтянутые топиком груди, и не мог заставить себя отвести взгляд.

И никак не мог решить: шестнадцать лет — это преимущество или проблема в моём случае? С одной стороны, с моими-то познаниями и опытом, да с гормональным ураганом этого возраста — можно такие вершины брать, что шлем слетит, если голову запрокинуть.

С другой — самоконтроль я, похоже, натренирую здесь просто невероятный. И вот этим заниматься совсем не хотелось. А придётся…

— Наконец-то! — выдохнула Миха, устремляясь к открывшемуся модулю и жадно разглядывая его содержимое. — Какой красавец!

Интересно, сколько парней в этой Академии мечтают услышать что-то подобное в свой адрес? И если кто-нибудь за нами сейчас подглядывает — сколько у меня в ближайшее время появится вызовов на дуэль?

Но я был с ней полностью согласен: «Палача» отличала от более поздних моделей доведённая до совершенства соразмерность пропорций и выверенная, практически ювелирная красота линий. Он был красив той особенной, хищной, опасной красотой, которая присуща только оружию — и ещё, пожалуй, дикому зверю.

Не в последнюю очередь поэтому выбор пал именно на него. Если старая поговорка права, и мальчики никогда не вырастают, просто игрушки у них становятся всё дороже, то «Палач» был одной из лучших дорогих игрушек.

А после того, как его модернизировали, стал самой лучшей. Без всякой ложной скромности.

— Ты же понимаешь, что меня после выпуска с распростёртыми объятиями ждут в любой крупной компании? — не отрывая взгляда от меха, спросила Миха.

— Ага, — подтвердил я. Микаэла-Мария начала набивать себе цену. Хорошо, поторгуемся. К торгу мне тоже не привыкать. Собачью упряжку сожрал на этом. И не одну, пожалуй.

Равнодушие в моём голосе её задело. Похоже, она очень дорожит своими достижениями, и ей не очень-то нравятся, когда к ним относятся как к погоде позапрошлогодним летом?

— Да мне «Нью-Форды» и «Феррари» предлагают стажировку! — это прозвучало почти обиженно.

— Круто, поздравляю, — я пожал плечами. Главное — не пережать, а то расплачется и убежит. И обидится насмерть. И то, и другое будет плохо, а женские слёзы я вообще очень плохо переношу. Сырость рядом с моим мехом — нет уж, увольте…

— Que carajo quieres, malparido?! — выпалила она.

Не силён в испанском. Кажется, меня обозвали сукиным сыном, судя по интонации?

— И я не могу влезть внутрь этого красавца? — вот даже не знаю, чего в её голосе было больше — обиды, возмущения, или мольбы?

— Неа, — безжалостно подтвердил я.

Новая тирада звучала минимум на трёх языках, один из которых я не опознал. Но интонации в переводе не нуждались.

— Всё именно так, — невозмутимо подтвердил я.

«Милая, ты даже не представляешь, насколько я хуже того, что ты обо мне думаешь…»