Проходя по коридору мимо ряда дверей, я вдруг замираю.

— …так меня позоришь! Мне не стоило позволять тебе сюда поступить!

— Отец, клянусь, я ничего не делала! Да разве стала бы я так открыто нападать, когда рядом столько людей?

— Аренберг выразился недвусмысленно! И твой амулет показал, что ты использовала магию! Хочешь сказать, какая-то бездарная безродная нищенка что-то сотворила с твоим амулетом?

— Не с амулетом! Но моя магия… Я только прикоснулась к ней, а потом… Всё произошло само… Как будто…

Лионелла что-то быстро бормочет, слов уже не разобрать.

Наступает недолгое молчание.

— Даже как, — отзывается герцог спокойно и задумчиво. — Вот что, Нелла. Я тебя прощаю. Пока можешь оставаться в Академии.

— Спасибо, отец! — облегчённо выдыхает она и обиженно добавляет: — Ты ведь поговоришь с Айсбергом, чтобы он отменил наказание?

— Нет, — отрезает лорд Моран.

— Но…

— Не забывайся, Нелла. Будь благодарна за то, что сегодня вернёшься в свою ученическую комнату. Отработка и штраф послужат тебе уроком. Что же касается девчонки… — Моран понижает тон, и окончание фразы ускользает от моего слуха.

Девчонки? Кого он имеет в виду? Меня? Внутри всё холодеет от тревожного предчувствия. Что такого сказала ему Лионелла, что он передумал злиться и забирать её домой? И о чём говорит сейчас? Действительно ли это касается меня?

— …взять себя в руки и действовать не так прямолинейно, — доносится до ушей голос герцога.

За дверью раздаются шаги. Не придумываю ничего лучше, чем отскочить на цыпочках назад, будто только что покинула кабинет ректора.

Сердце стучит о рёбра как бешеное, дыхание учащается. И одним Богам известно, какими силами мне удаётся придать лицу невозмутимое выражение, когда дверь распахивается, выпуская вначале Лионеллу, а затем её отца.

Останавливаюсь с деланым удивлением. Лионелла смеряет меня полным ненависти взглядом. Лорд Моран кладёт обе руки на набалдашник своей трости. В его глазах — лёд и пустота, будто я смотрю в бездонный колодец. С трудом удерживаюсь от того, чтобы передёрнуть плечами.

— Мьес Шерман, — обращается он с холодной улыбкой. — Прошу прощения за поведение моей дочери. Надеюсь, впредь между вами не возникнет разногласий.

С подозрением смотрю на старого дракона. Что ещё за новости? Стал бы такой высокомерный, самовлюблённый, жестокий человек просить прощения у… как он там выразился пару минут назад? У бездарной безродной нищенки.

Неужели он играет со мной?

— Мне лестно слышать от вас такие слова, лорд Моран, — отзываюсь я, решив, что примерно такой реакции он от меня и ожидает. — Я тоже надеюсь, что мы с вашей дочерью когда-нибудь поладим.

В глазах старого дракона на миг мелькает усмешка и тут же исчезает. Он опускает взгляд ниже моего лица.

— Какой… необычный у вас амулет, мьес Шерман.

Зловеще сверкнув напоследок прозрачными глазами, лорд Моран поворачивается и величественно покидает коридор. Лионелла не отстаёт от него ни на шаг.

Остаюсь в одиночестве, машинально прижимая ладонь к своему зачарованному амулету, а в голове настойчиво, будто комар, жужжит одна-единственная мысль: похоже, война ещё не окончена, и расслабляться мне точно не стоит.

Очередным утром всех адептов собирают в трапезном зале. В зал входят несколько человек. По отличительным знакам на их одеждах признаю в них представителей самых крупных и влиятельных производств Даенфорского герцогства.

Сердце начинает стучать быстрее при виде эмблемы «Герберт и Герберт», ведущей корпорации по созданию артефактов не только в нашем герцогстве, но и во всей Империи. Именно туда я мечтаю попасть после выпуска из Академии.

А ведь меня приглашали на собеседование. Вернее, конечно, не меня, а маму, ведь мои артефакты мы выдавали за её. По понятным причинам ей приходилось отказываться, хотя предложенная сумма росла от раза к разу.

Вошедшие поднимаются на небольшой подиум, где их уже ожидает профессор Раббит. Он прочищает горло, призывая всех к тишине, и торжественно произносит:

— Доброго утра, адепты! В этом году нас вновь почтили своим визитом представители крупнейших корпораций герцогства, чтобы набрать в свои ряды несколько счастливчиков для зимней практики.

По рядам пробегает возбуждённый гомон. Я тоже выпрямляюсь, навострив уши.

— Расслабься, Шерман, — насмешливо шепчет Макс Макнамара. — Они выбирают только со старших курсов.

Хочется сделать вид, что не услышала, но профессор Раббит тут же подтверждает слова Макнамары:

— Как обычно, отбор происходит среди адептов четвёртого и пятого курсов. Скауты будут присутствовать в Академии до Осеннего бала, так что у вас есть практически целый месяц, чтобы показать себя и попасть в заветные списки. Всем желаю удачи!