Мара была вся раскрасневшаяся, её глаза горели, а губы были приоткрыты.

Лоуренс наклонился и поцеловал её в лоб.

— Ты не представляешь, насколько ты охрененная, колючка —сказал Лоуренс и бережно вытер следы страсти с её живота.

Она усмехнулась и закрыла глаза, пытаясь отдышаться.

Но Лоуренс ещё не закончил.

— Даже не думай засыпать, — он провёл пальцами по её бедру.

— Сегодня ночью ты будешь только моей…

Мара лежала на кровати, тяжело дыша, её грудь поднималась и опускалась, а тело всё ещё трепетало от недавно испытанного удовольствия. Она чувствовала тепло, разлившееся внутри неё, пульсирующее эхо их близости.

Лоуренс же смотрел на неё с какой-то хищной удовлетворённостью, но в его взгляде читалось нечто большее — вожделение, граничащее с жаждой обладать ею вновь и вновь. Он провёл рукой по её бедру, едва касаясь кожи, и Мара вздрогнула.

— Ты просто совершенство, — пробормотал он, скользя пальцами выше, по её животу, затем по её груди, слегка сжимая её.

Мара прикрыла глаза, ощущая, как внутри снова вспыхивает желание. Её тело не успело остыть, и Лоуренс знал, как снова разжечь этот огонь.

Она застонала, когда он наклонился и медленно обхватил её сосок губами, играя с ним языком, в то время как его ладонь скользнула вниз, между её ног.

— Ты уже снова готова? — его голос был низким, вибрирующим, словно сам по себе был продолжением удовольствия.

— Я… — она не могла ответить, когда его пальцы нашли её чувствительную точку и начали нежно массировать.

Мара заёрзала, выгибаясь навстречу его прикосновениям, её руки скользнули по его спине, ногти слегка царапнули кожу, и Лоуренс тихо зарычал, его возбуждение стало ещё сильнее.

— Чёрт, колючка, ты сводишь меня с ума, — он поднял голову и посмотрел на неё.

Её глаза были затуманены страстью, губы приоткрыты, дыхание сбивчивое…

Он больше не мог ждать.

Лоуренс поднялся, и, обхватив её за талию, притянул к себе, усаживая её себе на колени.

— Я хочу, чтобы ты чувствовала меня глубже, — его голос был полон обещаний.

Мара чуть не застонала от одной только мысли, но, когда он медленно ввёл себя в неё, она всхлипнула от удовольствия.

— Лоуренс…

Он сжал её бедра и начал двигаться, помогая ей держать ритм. Мара положила руки ему на плечи, её бёдра двигались в такт с его движениями, волны удовольствия накрывали её снова и снова.

— Ты такая чертовски прекрасная, — прошипел он, прижимая её ближе.

Его губы нашли её шею, затем плечо, он оставлял на её коже горячие поцелуи, покусывал, затем снова ласкал языком.

— Я… — Мара не могла собрать мысли, её тело вибрировало от наслаждения.

Лоуренс ускорился, его движения стали глубже, сильнее, он наслаждался каждым звуком, что она издавала.

— Ты… ты доведёшь меня до безумия… — её голос сорвался на стон.

— Лоуренс! — Мара вскрикнула, сжимая его крепче, её тело содрогалось в экстазе.

Его имя сорвалось с её губ в тот момент, когда она достигла кульминации, её ногти впились в его плечи, тело сжалось вокруг него, и это было последней каплей для него.

Лоуренс зарычал, прижимая её к себе, когда его собственное удовольствие достигло пика. Он кончил, сильными рывками заполняя её, затем медленно ослабил хватку, тяжело дыша.

Они остались сидеть так, прижавшись друг к другу.

— Ты… невероятная, — наконец сказал он, проводя рукой по её спине.

Мара уткнулась лбом в его плечо, всё ещё приходя в себя.

Но Лоуренс не собирался останавливаться.

Он аккуратно перевёл её на спину, провёл пальцами по её бедру, затем снова наклонился, его дыхание обжигало её кожу.

— Думаешь, на этом всё?

Мара широко раскрыла глаза, чувствуя, как внутри снова загорается жар.

— Лоуренс…

Он ухмыльнулся, наклоняясь к её уху:

— Сегодня ночью ты точно не уснешь.

Он поднял её на руки и отнес в ванную комнату.

Когда они вернулись в спальню, Лоуренс лег рядом с Марой.

Он не собирался останавливаться. Он ждал этого момента слишком долго, слишком сильно жаждал её, чтобы позволить усталости взять верх.

Он провёл кончиками пальцев по её телу, лаская её чувствительную кожу, наблюдая, как её грудь вздымается в такт сбившемуся дыханию. Её волосы растрепались, губы покраснели от его поцелуев, а глаза смотрели на него так, будто он был единственным мужчиной в этом мире.