— Теодора, — говорит мистер Эмброуз так тихо, что я едва его слышу, — ты не одна.

Я бросаю на него удивленный взгляд, но спешу за отцом, который уже бежит по коридору.

Мы покидаем Спиркрест в тишине.

Проходя по коридорам, я вижу лица учеников, те самые фотографии, которыми я восхищалась, когда пришла сюда в первый раз. Портрет моей старосты смотрит на меня в ответ, чужое лицо, потому что я не она, не совсем.

Как это возможно, что я пришла сюда маленькой девочкой одиннадцати лет, испуганной и безголосой, и что я ухожу сейчас, молодая женщина восемнадцати лет, такая же испуганная и безголосая?

Потому что у меня нет выбора. Потому что я попала в ловушку и никогда не смогу освободиться от отца, от страха, который сковывает мое сердце, когда он рядом.

Мы спускаемся по ступеням из Старого поместья, и я останавливаюсь, потрясенно моргая.

Небо безоблачное, глубокого сине-голубого цвета. Лучи солнца еще не горят, но они теплые и яркие. Сквозь распускающуюся листву деревьев, выстроившихся вдоль дорожек, пробиваются блики света. Сейчас весна, и в воздухе пахнет дождем, солнцем и травой.

Заключенный не может сбежать из своей камеры, потому что здесь есть стены, ворота, замки и стража. Голос Закари звучит в моем сознании мягко, его высокомерный смех звенит в его словах. Что тебя останавливает, Теодора Дорохова?

Я так и не ответила на его вопрос, но я даю себе труд ответить на него. Покопаться в себе, собрать всю имеющуюся информацию и синтезировать ее в новые свежие идеи. Тезис или решение.

Что тебя останавливает, Теодора Дорохова?

Я задала себе этот вопрос, как вопрос для эссе — последнее задание в моей академической карьере.

Закари

Теодора не возвращается из кабинета мистера Эмброуза.

Я жду ее у других классов, но она не приходит ни на один из них. Вечером я иду в библиотеку, к нашему месту на верхнем этаже, в золотом свете, где наша любовь вспыхивала и угасала, как луна. Ее там нет.

На следующий день я застаю всех ее друзей и расспрашиваю их всех. Роза, Камилла, Каяна, Жизель. Никто из них ее не видел. Я разыскиваю Инессу, кузину Теодоры и ее единственную настоящую подругу в Спиркресте, но Инесса хмурится и говорит мне то же самое, что и остальные: что она не видела Теодору. Озабоченность на ее лице отражает мою собственную, заставляя мой желудок сжиматься от ужаса.

В голове прокручиваются возможные варианты. Прием у врача. Семейная неприятность. Несчастный случай.

Наступает конец недели, и я иду на собрание "Апостолов" с крошечной искоркой надежды в груди. Искра гаснет, когда мистер Эмброуз тоскливо объявляет, что в программе осталось два кандидата. Я бросаю взгляд на Саи Махал, которая сидит рядом со мной, и мы обмениваемся шокированными взглядами.

После собрания я жду, пока Саи Махал уйдет, и обращаюсь к мистеру Эмброузу. Мне не нужно ни о чем его спрашивать. Он вздыхает и переплетает пальцы.

— Мне очень жаль, Закари. Мне очень, очень жаль.

— Почему она бросила учебу, сэр? Где она?

— Ее отец приехал за ней в понедельник. Он решил забрать ее из Спиркреста.

— Что?

Мистер Эмброуз наклонил голову. Я никогда не видел на его лице такого жалостливого выражения. — Он сказал мне, что она не будет учиться в университете, потому что переезжает в Россию, чтобы жить с ним.

— Нет-нет, но она будет учиться в университете, она будет учиться в Оксфорде — мы оба.

— Я так не думаю, Закари. Мне очень жаль.

В груди внезапно становится тесно, сердце колотится от внезапного сжатия грудной клетки. Я потянул за воротник, заикаясь.

— Она не может поехать в Россию, она не может… может быть, он не сказал ей, и…

— Она знала, Закари. — Мистер Эмброуз опускается в кресло и проводит руками по лицу. Впервые за все годы, что я его знаю, он выглядит совершенно измученным. — Я подозреваю, что она не сказала тебе по той же причине, по которой не сказала мне, по той же причине, по которой подала заявление. Потому что она не хотела, чтобы мы знали правду, которую она хотела отрицать.

Что же такого сказала мне Теодора?

Да, мой разум свободен, но и заключенный в тюремной камере может думать все, что угодно, — это все равно не сделает его свободным.

— Она не может уйти. — Моя грудь слишком напряжена, горло слишком сжато. Слова вырываются с трудом.

— Она ушла, Закари.

Мое сердце колотится, а горло сжимается. Я сжимаю грудь и смотрю на мистера Эмброуза расширенными глазами. Осознание заливает его лицо; он мгновенно встает. Он оказывается рядом со мной, когда я падаю на колени. Мое лицо искажается, когда я пытаюсь отдышаться, сердце бьется слишком быстро, а в голове раздается вопль.