Тепло Закари не похоже на обычное тепло, которое исходит от пламени или кожи. Это восхитительное, расплавленное тепло, пропитанное ароматом его одеколона, его присутствия. Я почти таю на его фоне. Он не двигается, позволяя моей руке лежать на нем.

Мы так и сидим, его тепло — эликсир комфорта.

Когда мои ревизионные карточки наконец закончились, мне ничего не остается, как сдвинуться с места и собрать карточки в аккуратную стопку. Закари поднимает глаза от своей книги.

— Хочешь, я тебя проверю?

Я протягиваю ему стопку. — Давай.

Он берет стопку и двигается, поворачивая свой стул так, чтобы он оказался напротив моего. Я зеркально отражаю его, и мы садимся лицом друг к другу. Он расслабленно сидит в кресле, одна рука небрежно перекинута через подлокотник, другая подперта, держа карту перед лицом. Я сижу, скрестив ноги, сцепив пальцы на одном колене, и наблюдаю за ним. Наши кресла стоят так близко, что моя голень упирается в переднюю часть его кресла, между его ног.

— Хорошо. — Зак говорит совершенно спокойно. Он смотрит на меня и лениво улыбается. — Пора проверить свои знания об Отелло. Почему бы тебе не рассказать мне свои лучшие цитаты о репутации?

Я перечисляю цитаты одну за другой. Зак кивает на каждую из них, откладывает карточку, когда я заканчиваю, и берет следующую.

— Три цитаты об обмане и предательстве.

Я перечисляю их. Глаза Зака переходят на мои. — Ты молодец.

— Спасибо.

— Давай немного поднимем настроение, — ухмыляется Зак. — Твои лучшие цитаты о предрассудках и расизме.

Я подавляю улыбку и перечисляю их. Зак кивает. — Веселые вещи, да? Хорошо. А как насчет мужественности и чести?

— Мои любимые. — Я сухо улыбаюсь ему и перечисляю свои цитаты.

— Любовь, — говорит он.

Я повторяю свои цитаты. Он перебирает карточки, проверяя меня по каждой теме и персонажу. После того как он проверяет меня на последней карточке — Яго в роли злодея, — он наполовину бросает ее на остальную стопку.

— Это было идеально. Слово в слово все цитаты.

Он внезапно садится в кресло. Поскольку он расслабленно откинулся на спинку, я мог сидеть рядом с его креслом, не приближаясь к нему, но теперь, когда он сел, я оказался лицом к лицу с ним.

Он улыбается, демонстрируя ровные белые зубы, блеск улыбающейся щеки, две ямочки, глубоко вырезанные в резком строении его лица. У меня перехватывает дыхание.

— Скажи мне правду, — говорит он пониженным голосом. Я сглатываю, внезапно занервничав. — Ты на самом деле машина?

Его губы в нескольких сантиметрах от моих. Я знаю, что он ожидает, что я отступлю; я всегда отступаю. Но напряжение между нами тяжелое и электрическое, как ураган, и я не могу от него отстраниться, да и не хочу.

— Я похожа на машину? — спрашиваю я. — Чувствую ли я себя машиной?

— Хм… — Он хмыкает в чрезмерной драматизации мысли. — Конечно, ты выглядишь так, будто тебя могли сделать в лаборатории, да. — Он проводит пальцами по костяшкам моих рук, которые все еще лежат на коленях. — Твоя кожа холодная на ощупь. — Он поднимает руку к моей шее, прижимая два пальца прямо под челюстью, а большой палец упирается в ложбинку между ключицами. — Пульс есть, — бормочет он, — но это может быть просто отличная инженерная разработка для правдоподобия.

Он не убирает руку, и меня пробирает дрожь. Он отвечает на это задумчивым наклоном головы.

— Тебе холодно, Тео?

— Всегда.

Я смотрю на его рот. Я знаю, что он хочет меня поцеловать.

— Может, поэтому тебе всегда холодно, — говорит Зак тихим тоном. — Потому что ты не настоящий человек.

— Я реальный человек, — отвечаю я жестко. — Я такой же реальный, как и ты. У меня есть кожа и кости, разум и сердце, и кровь течет по моим венам — точно так же, как и у тебя.

— Тогда как же ты так совершенна?

Из голоса Зака исчезли насмешливые нотки.

— Я далеко не идеальна. Мне холодно, я устаю, испытываю стресс, злюсь и грущу.

Это более честный ответ, чем я собиралась ему дать. Может быть, часть меня хочет, чтобы он знал, насколько я сломлена.

Может быть, я не хочу, чтобы он больше не испытывал благоговения передо мной. Может быть, я не хочу быть ему равной, соперницей, заклятой врагом. Может быть, часть меня хочет, чтобы он увидел меня такой, какая я есть на самом деле, и пожалел меня. Может быть, я хочу, чтобы он захотел исправить меня, защитить, позаботиться обо мне.