— Разве герцогу Брайдхоллу не за пятьдесят? — спрашивает Теодора.

— Да. — Захара хихикает. — Горячо, да?

Теодора смеется, скорее удивленно, чем весело. — Я бы не сказала, что горячо, нет.

— Я тоже. — Я бросаю взгляд на Захару. — Я бы даже сказал, что это отталкивающе.

— Это немного зловеще, — говорит Теодора с большей добротой. — Захара, ты молода, умна и необычайно красива. Разве ты не знаешь, как много ты можешь сделать лучше?

— Если бы я могла сделать лучше, — бормочет Захара, — разве ты не думаешь, что я бы уже сделала?

Я хмуро смотрю на нее. — Тебе шестнадцать, Захара, к чему такая спешка? У тебя есть все время в мире.

Она вздыхает и прижимается ко мне, положив голову мне на плечо, чуть не столкнув меня с Теодорой. — Но сейчас мне одиноко.

Мы с Теодорой обмениваемся взглядами, и никто из нас не знает, что сказать.

Мне никогда не приходило в голову, что Заро может быть одинока. Социальные сети говорят мне, что у нее есть небольшая армия друзей, с которыми она проводит время — даже в Спиркресте, несмотря на то, что пробыла там всего один семестр. И Заро никогда не испытывала трудностей с поиском друзей.

Но не факт, что дружба — это гарантированный щит от одиночества.

Мы проводили Захару в ее спальню, и я наблюдал с порога, как Теодора помогает ей лечь в постель. Я снимаю каблуки, расстилаю одеяла, даже стираю макияж с ее лица, прежде чем позволить ей откинуть голову на подушки.

Уложив Заро в постель, Теодора целует ее в щеку и выпрямляется, но прежде чем она успевает уйти, Захара хватает ее за запястье.

— Не уходи, — пробормотала она. — Останься. Почитай мне сказку.

Теодора смотрит на меня, расширив глаза в безмолвной мольбе о помощи, пока Заро тянет ее вниз, и я прикрываю рот рукой, чтобы подавить смех.

Теодора сужает глаза, а затем говорит Захаре, — Не волнуйся, мы останемся. Зак прочитает нам обоим сказку.

Она смотрит на меня так, словно бьет перчаткой по лицу. Поскольку Теодора никогда не предлагала мне вызов, от которого я бы не отказался или не принял, я отталкиваюсь от дверного проема, к которому прислонился, и закрываю за собой дверь. У Заро рядом с письменным столом есть небольшая книжная полка, и я бросаю быстрый взгляд на ее книги, отодвигая в сторону изящные гирлянды ее растений из нити сердец.

— Боже мой, Захара. — Я поморщился, глядя на ее книги, ища хоть одно название, которое не звучало бы возмутительно. — У тебя литературный вкус озабоченной девы.

— Перестань осуждать людей за то, что они читают, — немедленно вмешивается Теодора, устроившаяся у изножья кровати Захары.

Ее голова откинута на одну из декоративных подушек Захары, а пряди волос, выбившиеся из элегантной прически, сверкают в мягком свете розовых ламп Захары, как бледное золото. Ее ноги перекинуты через ноги Захары. Серебряные туфли на каблуках валяются на полу у кровати, а ногти на ногах выкрашены в тот же светло-голубой оттенок, что и ногти.

Редко можно увидеть Теодору такой раскованной и расслабленной, и я не могу найти в себе силы раздражаться на нее.

— Хорошо, — говорю я ей, — как насчет того, чтобы помочь мне выбрать, Тео, раз уж ты такая непредвзятая? Что бы ты предпочла — я достаю одну из книг на полках Захары — "Плененную невесту пиратского лорда" или "Одну ночь с безжалостным султаном"?

— "Плененная невеста пиратского лорда", — без колебаний отвечает Теодора.

— Тоже неплохо, — одобрительно бормочет Захара со своей подушки.

Я бросаю взгляд на Теодору, затем на обложку книги, на которой изображена женщина с длинными светлыми волосами и алыми щеками, тающая в мускулистых объятиях пирата без рубашки.

Слишком поздно я вспомнил о склонности Теодоры к злодейским пиратам.

— Давай с безжалостным султаном, — быстро говорю я.

— Нет! — кричит Захара.

— Ни в коем случае, — добавляет Тео.

С безнадежным вздохом обреченного человека я опускаюсь в кресло у кровати Захара, открываю "Плененную невесту пиратского лорда" и изо всех сил стараюсь не обращать внимания на мечтательные вздохи Теодоры, пока читаю.

Следующее событие — само Рождество.

На этот раз тон сдержанный, темп более медленный. В местной часовне проходит утренняя служба, на которой присутствуют почти все гости моих родителей, предположительно, чтобы искупить тот факт, что они пропустили полуночную мессу, чтобы надраться в стельку и приставать к подросткам.

Сам не имея никаких религиозных наклонностей и не желая искупать грех, кроме как читать плохо написанные пиратские романы моей сестре и любви всей моей жизни, я пропускаю службу, чтобы позавтракать с Теодорой. Она одета в мягкие выцветшие джинсы и свитер бледно-фиолетового цвета. Ее волосы завязаны в простой хвост, и на ней нет никаких украшений, кроме сережек в форме серебра. Вырез ее топа обнажает кремовое горло, где я жажду рассыпать ожерелье поцелуев.