Я подпрыгнула, обвив его руками и ногами, прижалась к его губам.

— Я сделала это! Я постояла за себя!

— Ты сделала это, — его руки крепко удерживали меня. — Я горжусь тобой.

Я снова поцеловала его, не заботясь о том, кто может нас увидеть. Меня вообще ничто не волновало, кроме этого момента, который я могла разделить с человеком, поддержавшим меня. Не потому, что он что-то от этого получал, а потому, что ему было не всё равно. Он хотел, чтобы я была счастлива. Он понимал меня…

Внезапно он поставил меня на ноги и резко сорвался с крыльца.

— Ксандер?

Озадаченная, я смотрела, как он стремительно скрывается в лесу.

Я побежала за ним, спотыкаясь на камнях и ветках, морщась от боли в босых ногах.

— Сука!

Я услышала его разъярённый голос и, ориентируясь на него, нашла Ксандера, навалившегося на мужчину, прижав его лицом к земле и выкручивающего ему руки.

— Отдай мою камеру, — пожаловался тот. — Я просто выполняю свою работу.

— Заткнись, — рыкнул Ксандер. — Если ты нарушаешь чужие границы, теряешь право качать свои.

В паре метров от них я заметила камеру, подобрала её и подошла ближе.

Мужик повернул голову, увидел меня и усмехнулся.

— Видишь? Она меня знает!

Ксандер посмотрел на меня.

— Ты его знаешь?

— Я знаю, кто он. Это Хуп, один из папарацци из Нэшвилла.

— И это, по-твоему, повод не размазать его по земле?

Он снова посмотрел на Хупа.

— Как ты её нашёл?

Тот молчал.

— Отвечай, ублюдок, — Ксандер сильнее выкрутил ему руки.

— Ай! Я просто вычислил! Мы этим всегда занимаемся!

— Ксандер, скорее всего, это из-за моего идиотского поста в Инстаграме, — я почувствовала себя неловко из-за происходящего. Мне не хотелось, чтобы кто-то страдал из-за меня.

— Точно, — подтвердил Хуп. — Инстаграм.

Ксандер не ослабил хватки.

— Это всё равно не даёт тебе права припираться сюда и докучать ей.

— Я её не беспокоил! Просто пытался заработать. У меня пятеро детей, понял? Один из них болеет. Мне счета платить надо.

— Об этом надо было думать до того, как ты начал нарушать закон.

— Ксандер, отпусти его, — попросила я.

Он поднял на меня взгляд.

— Серьёзно?

— Да.

Я не знала, повлияли ли на меня его дети, или болезнь одного из них, или просто то, что я сама навлекла на себя этот цирк, но мне хотелось поскорее закончить с этим и вернуться к своему маленькому триумфу.

— Можно я хотя бы разобью его камеру? — спросил Ксандер.

Я покачала головой.

— Нет. Но можешь удалить все фотографии, прежде чем вернуть.

— У меня там классные снимки заката над бухтой! — запротестовал Хуп.

— Не ной, Хуп, — весело сказала я. — Ты прекрасно знаешь, что то, что ты делаешь, незаконно. Считай, тебе повезло, что я сегодня в хорошем настроении.

Я протянула камеру Ксандеру, и он тут же стёр все снимки, прежде чем позволить Хупу встать.

Это выглядело почти комично — они стояли друг напротив друга, но на фоне Ксандера Хуп выглядел жалким и мягкотелым, как крыса перед разъярённым медведем.

Ксандер сунул ему камеру.

— А теперь вали отсюда нахрен.

Хуп, похоже, не собирался спорить. Он поспешно затрусил к подъездной дорожке, скрываясь в лесу.

— Спорим, он водит бежевую арендованную Хонду, — пробормотал Ксандер, провожая его взглядом.

— С чего ты взял?

— Просто чую.

— Неважно, — я потянула его за руку. — Иди сюда. Мы ведь что-то праздновали, помнишь?

— Точно. — Он обнял меня, крепко прижимая к себе. — Ты в порядке?

— Я просто замечательно.

Я крепче обняла его, прижав ухо к его груди, и закрыла глаза, когда лёгкий ветерок освежил кожу.

— Я счастлива.

— Прости, что так долго искал этого типа.

— Забей. Хуп раздражает, но он не опасен. Честно говоря, я в шоке, что он вообще смог найти это место, добраться сюда и прятаться в лесу. Должно быть, он совсем отчаялся.

— Если он такой нищий, на что он оплатил эту поездку?

— Кто его знает? — Я ослабила хватку и подняла голову. — Слушай, я просто рада, что здесь был всего один фотограф. Обычно их целая стая. И хотя он нарушил границы, могло быть куда хуже. Он ведь мог снимать через окна.

— Странно, что он этого не сделал, — заметил Ксандер. — За такие снимки ему бы заплатили куда больше.