— Ты что такое творишь, мальчишка? — закричал Констанций.

Вооруженные всадники смешались, а возницы начали спешно разворачивать колесницы, стараясь уйти обратно в город. В это время на них налетели гунны, а я приказал Марикку собрать всех наших палатинских схолов и напасть с центра.

Грозные патриции с большими животами не стали оказывать яростное сопротивление, также как и их люди, выглядевшие так впечатляюще в блестящих доспехах. Вскоре их всех согнали с лошадей и колесниц и поставили в ряд передо мной.

Я сошел с колесницы и подошел к Либерии, которую тоже выбили из седла и загнали вместе со всеми. Взял за руку и хотел вывести из толпы пленников, но девушка вырвала руку, с ненавистью глядя на меня.

— Мерзавец, не смей прикасаться ко мне, — прошипела она.

Тогда я приказал двум воинам все равно вывести ее из толпы и держать рядом с моей колесницей.

— Оставьте ее в покое, — закричал один из сенаторов, совсем недавно он стоял в колеснице, что находилась справа от Констанция. — Не трожьте ее.

— С ней ничего не случится, — заверил я сенатора. — Наоборот, ей лучше не бывать там, где окажетесь вы.

— Ты зашел слишком далеко, Момиллус, — процедил Констанций. — Ты же не думаешь, что это останется без последствий для тебя?

— Вы объявлены вне закона за то, что посягнули на честь и достоинство императора, — ответил я. — Вы обвиняетесь в подстрекательстве народа к мятежу и неповиновению. Ваше имущество будет конфисковано в пользу государства, а вашу судьбу будет решать суд под моим председательством. Пока что, до вынесения решения вы будете содержаться под стражей.

Солдаты принялись связывать пленникам руки. Закончив, они погнали их ко дворцу, как стадо баранов. Гордые сенаторы перемешались со своими людьми и теперь почти не отличались от них. Пусть теперь хорошенько помаринуются в подземелье. Я же говорил, что там вскоре понадобится увеличить количество тюремных камер. Эх, теперь там не позабавишься с девушкой, как когда-то с Валерией.

— Нет! — закричала Либерия, стараясь вырваться из рук держащих ее воинов. — Отец! Не трогай его, сволочь!

Когда безоружные сенаторы и их люди, скрылись за поворотом, а солдаты принялись быстро наводить порядок на пристани, я подошел к девушке. Повинуясь моему жесту, солдаты отпустили Либерию и деликатно отодвинулись в сторону. Она подскочила ко мне и ловко влепила пощечину.

— Какая же ты сволочь, Момиллус, — сказала она. — Какая сволочь. Если бы у меня был нож, я бы вспорола тебе брюхо и скормила кишки свиньям. Как ты посмел схватить моего отца?

— А что, он разве не участвовал в подстрекательстве к беспорядкам? — огрызнулся я, потирая щеку. Воины улыбнулись, слушая наши разборки. — Надо было раньше сказать, что ты дочь сенатора, я бы тогда распорядился его не трогать. Ну, а ты сама чего сюда притащилась? Нельзя было сидеть дома? Ты понимаешь, что я и тебя теперь должен арестовать?

— Сволочь, ненавижу тебя, — сказала девушка.

Она собралась уйти, но я схватил ее за локоть.

— Давай договоримся, — прошептал я. — Я отпущу твоего отца, но чуть погодя, ночью, чтобы никто не знал. Но он должен выйти из партии прасинов и стать на мою сторону.

— Да что ты говоришь? — яростно спросила девушка, приблизив свое лицо к моему. — А еще что ты хочешь, может мне раздеться и станцевать голой на улице?

— Хм, это было бы очень заманчиво, — ответил я. — Но лучше бы ты это сделала в моих покоях.

— Только тогда, когда ты выгонишь оттуда всех своих шлюх, понял? — ответила Либерия. — И когда освободишь моего отца.

— Слушай, поехали со мной, — предложил я. — Я возвращаюсь во дворец, скоро наступит вечер, я отпущу твоего отца. И никаких других девушек у меня во дворце нет.

— Что-то с трудом верится, — сказала девушка, но я видел, что она колеблется, еще не определившись окончательно. — Если бы я знала, что ты император, я бы в жизни не пошла с тобой там, на Либералиях. Ты, говорят, самый отъявленный развратник из всех, что видывал Рим. Ни одной девушки не пропустишь.

— Люди всегда склонны к преувеличениям, — отмахнулся я, но Либерия рассердилась еще больше.

— Что значит «к преувеличениям»? Это что же, все эти слухи не беспочвенны?

— Ой нет, конечно же, не бери в голову, — сказал я. — Люди придумывают всякое, лишь бы очернить мое доброе имя. Ну какой из меня развратник, я еще совсем юный. Поехали отсюда, надо поскорее решить вопросы с твоим отцом.

— Ладно, — смягчилась наконец Либерия. — Поехали, надо выручить отца. Но не смей ко мне приближаться, не то я тебе брюхо вспорю.