Для него я была обязанностью. Жалостью. Пунктом в списке дел. Ну что ж. Он сделал своё дело. И я ненавижу его за это.

И меня бесит, что моё тело никак не хочет соглашаться с ненавистью, которую диктует разум. Оно бы с радостью снова оказалось в его списке дел — с парой дополнительных галочек рядом с задачей.

Кожа на руках до сих пор покалывает и горит в тех местах, где только что были его ладони. Я сгибаю пальцы, пытаясь избавиться от ощущения, направляю красный свет фонаря на землю перед собой и медленно двигаюсь вперёд.

Стараюсь забыть, что Дом идёт позади, пока слушаю гида и следую за группой, огибая повороты тропы. В некоторых местах стены каньона взмывают высоко вверх, в других — сужаются так, что приходится протискиваться в узкие проходы.

Как раз после одного из таких мест мне приходится остановиться. Мальчишка впереди затыкает узкий проход, согнувшись пополам, загораживая мне дорогу. Он пытается сделать снимок на телефон, камера которого явно не способна запечатлеть слабое свечение личинок.

У Джоша был бы фотоаппарат, который смог бы.

Мой брат делал потрясающие фотографии дикой природы, и я говорю это не потому, что он был моим братом. Джош получал награды, работал с крупными изданиями и компаниями, которые отправляли его в самые дальние уголки мира. Даже сумма, которую он оставил нам с Домом в завещании на эти поездки, говорит сама за себя.

Но больше всего в его фотографиях мне нравилось то, как он ими делился. Каждый раз, когда он был особенно горд кадром, он заказывал из него пазл и присылал мне кусочки в пакете. Я не знала, что это за снимок, пока не собирала его полностью.

Стены моей квартиры увешаны рамками с собранными пазлами его работ.

— Ну давай… — бормочет мальчишка, раздвигая пальцами изображение на экране, будто максимальное приближение вдруг сделает его снимок чётче.

Позади раздаётся раздражённый звук, и я на секунду отвожу фонарь назад, чтобы понять, что происходит.

Дом, шедший прямо за мной, застрял, пытаясь протиснуться в узкий проход. В этом пространстве его широкие плечи и массивное тело явно создают проблему. Теперь он не может пройти вперёд, потому что мальчишка, задержавший всех, блокирует нам путь.

Дом пытается скрыть гримасу, но даже в тусклом свете я вижу, как у него дёргаются губы от напряжения.

Я поворачиваюсь к подростку.

— Вон там светятся ярче, — лгу я, указывая на стену чуть дальше, усеянную светящимися личинками. — Лучше снимай там.

Он быстро вскидывает голову, суёт телефон в карман.

— О, круто. Спасибо.

И шустро уходит вперёд, освобождая путь. Я делаю шаг, собираясь идти дальше, но тут понимаю, что не слышу позади раздражающе тяжёлых шагов Дома. Оборачиваюсь — он стоит там же, где я его оставила.

— Ну давай же, ты, огромная заноза у меня в заднице, — я хлопаю по ноге, как будто подзываю собаку.

Дом снова издаёт низкое, раздражённое рычание.

— Я застрял.

— Ты издеваешься? — Я направляю фонарь на места, где его тело соприкасается со скалой. — У меня, к сожалению, нет с собой масла, чтобы тебя смазать.

Когда я протискивалась в этот проход, он не казался таким узким. Но у Дома, конечно, на несколько сантиметров больше роста и куда больше массы.

— Давай, напряги свои мышцы тщеславия и вытолкни себя наружу.

В красноватом свете фонаря его хмурый взгляд становится ещё более мрачным.

— Это не тщеславие. Я играю в двух любительских бейсбольных лигах.

— О-о-о, двух. Какая честь. Я прямо сейчас упаду в обморок.

В старшей школе я действительно теряла сознание от вида Дома в обтягивающих спортивных штанах, раскачивающего биту на поле. Но сейчас мне плевать.

Абсолютно.

Пока я издеваюсь над ним, то двигаюсь чуть ближе, чтобы разглядеть, почему он застрял.

— Вам выдают куртки, как в школьных командах?

Он не отвечает.

Молчание — тоже ответ.

— О боже, да ладно! — Я начинаю откровенно хохотать, представляя взрослых мужиков, тоскующих по школьным денькам. — И что там на них написано?

— Это был корпоративный подарок. С логотипом компании, — сквозь зубы цедит он. — Теперь, будь добра… помоги мне. Мне кажется, зацепился петлей ремня, но я не могу достать до неё под таким углом.

Он вытягивает длинную руку назад, но выступ скалы мешает ему дотянуться.

Я наклоняю голову, разглядывая этого мужчину, которого ненавидела последние семь лет.