– Пожалуйста, – наконец прошептала я, не глядя на него. – Не нужно ехать. Это ничего не изменит.

– Ты ошибаешься, – ответил он, его голос был твёрдым, как камень. – Это изменит всё.

Его слова были окончательным приговором. Я замолчала, понимая, что никакие мои мольбы его не остановят. Теперь оставалось только ждать, что произойдёт, когда мы доберёмся до дома.

3.2

Я остановил машину у ворот дома Зумрат. Ещё несколько часов назад этот дом был местом праздника, где мы скрепили наш союз. Теперь он казался мне чужим, враждебным. Свет в окнах всё ещё горел, а изнутри доносились голоса. Семья собралась вместе, чтобы отметить их «победу». Но я знал: за этими стенами скрывалась ложь, которая разъела всё до основания.

Я вышел из машины, не оглядываясь на братьев. Они следовали за мной, как тени, молчаливые, но готовые действовать, если понадобится. Мои шаги гулко отдавались по двору, когда я открыл калитку и направился к дому. Зумрат шла за мной, её тень была едва заметна. Она не проронила ни слова за всю дорогу, но я чувствовал её страх. Он буквально струился от неё, как холодный ветер.

Когда я вошёл в дом, шум голосов сразу стих. Все взгляды обернулись на нас, словно мы принесли с собой ледяной холод ночи. Дядя Зумрат поднялся из-за стола, его лицо выражало недоумение.

– Рашид, – сказал он, натянуто улыбаясь. – Что случилось? Почему вы здесь?

Я смотрел на него, чувствуя, как ярость поднимается во мне с новой силой. Эти люди, их уверенные, спокойные лица, их смех – всё это казалось насмешкой. Они знали. Я был уверен, что они знали.

– Мы пришли за ответами, – сказал я твёрдо, входя в комнату. Голос прозвучал громко, отозвавшись в стенах. – Где сын твоего брата?

Тишина стала осязаемой. Лица семьи побледнели. Кто-то из женщин за столом переглянулся, явно понимая, к чему я клоню. Но никто не осмелился сказать ни слова.

– Рашид, – начал дядя, его улыбка исчезла, а голос стал настороженным. – О чём ты говоришь? Что за вопросы?

Я шагнул ближе, чувствуя, как мои братья замерли позади меня, готовые поддержать в любой момент.

– Ты знаешь, о чём я говорю, – произнёс я холодно. – Я хочу знать, почему мне подсунули лживую невесту. Я хочу знать, почему твой племянник, сын твоего брата, обесчестил её и продолжает жить спокойно. Ты думал, это сойдёт с рук?

Зумрат за моей спиной всхлипнула, но я не обернулся. Её голос сейчас ничего не значил. Я хотел услышать правду от них.

– Это ложь, – резко сказал дядя, его лицо стало красным от злости или страха. – Ты не понимаешь, о чём говоришь.

– Не понимает? – вмешался Алим, его голос был низким, грозным. – Она сказала это сама. Ты отрицаешь слова своей племянницы?

Дядя замолчал. Его взгляд метался между нами, словно он искал, что ответить. В этот момент из-за стола поднялся ещё один человек. Высокий, худощавый, с нахальной улыбкой на лице. Я сразу понял, кто это.

– Это он? – спросил я, обернувшись к Зумрат.

Она не ответила, но я почувствовал её страх. Она сжалась за моей спиной, как птица, которую хотят поймать.

– Что за спектакль? – ухмыльнулся он, глядя на меня. – Ты говоришь такие вещи, будто знаешь, что правда.

– Ты сделал это? – спросил я прямо, шагнув к нему.

Его лицо изменилось, но не в страхе. Скорее в раздражении. Он усмехнулся.

– А если и сделал? – бросил он, глядя мне прямо в глаза. – Она всё равно ничего не скажет.

Эти слова были последней каплей. Я схватил его за ворот, притянув ближе. В комнате поднялся шум, но никто не осмелился подойти. Мои братья были рядом, их присутствие удерживало остальных на месте.

– Ты запятнал её, – сказал я сквозь зубы. – Запятнал её и думал, что это останется в тайне?

Он попытался вырваться, но я сжал кулак сильнее.

– Рашид! – дядя шагнул вперёд, но его остановил Алим.

– Если ты считаешь это ложью, – сказал я, глядя в глаза этого мерзавца, – тогда ответь за свои слова. Скажи, что это не ты. Скажи, что она лжёт.

– Это не твоё дело, – прошипел он, но в его голосе уже не было уверенности.

– Это мой дом. Моя семья. И моя жена. – Я отпустил его, но не отступил. – И ты ответишь за то, что сделал.

Шум в комнате стал невыносимым. Женщины за столом начали шептаться, дядя попытался что-то сказать, но мои братья уже двигались вперёд. Этот человек даже не попытался защититься. Он понял, что на этом всё.

– Рашид, – раздался голос дяди, почти умоляющий. – Не делай этого. Не порти то, что уже разрушено.

Я обернулся к нему, чувствуя, как гнев кипит внутри.

– Я не порчу, – сказал я холодно. – Я восстанавливаю. Позор должен быть смыт кровью. Такой был твой выбор, когда ты позволил этому случиться в твоем доме.