Я ждала его слов, его реакции, но он молчал. Только его тяжёлое дыхание нарушало эту жуткую тишину. Мне казалось, что это молчание длилось вечность.

– Ты хочешь сказать, – наконец произнёс он, его голос был тихим, но в нём чувствовалась стальная нить, – что это не было твоей виной?

Я не ответила. Просто кивнула, стараясь сдержать рыдания. Его шаги раздались по комнате. Он отошёл, но я знала, что это не конец. Это только начало.

2.4

Я стоял посреди комнаты, чувствуя, как мир вокруг рушится. Её слова, такие тихие, словно шёпот, всё равно ударили, как гром. Не девственница. Это должно было быть какой-то шуткой, нелепостью, но её взгляд говорил обратное. Она не лгала. Я понял это сразу.

– Что ты сказала? – спросил я, хотя прекрасно услышал.

Она не подняла глаз. Сидела передо мной, сжав руки так, что побелели пальцы. Её напряжение разжигало во мне гнев ещё больше.

– Повтори! – рявкнул я, чувствуя, как сердце сжимается от ярости.

– Я… – Она сглотнула, её голос дрогнул, но она всё же произнесла: – Я не девственница.

Слова повисли в воздухе, как туман. Это было невозможно. Её выбрали для меня, чтобы она принесла честь моему дому. Этот брак был символом примирения кланов, доказательством, что можно положить конец давней вражде. А теперь что? Мне подсунули ложь? Я женился на женщине, которая скрывает такое?

Я сделал шаг ближе, не в силах сдерживать гнев. Её плечи вздрогнули, но она не подняла голову.

– Как ты могла? – мой голос срывался, становился всё громче. – Как ты могла так меня унизить? Ты понимаешь, что ты сделала?

Она молчала. И это молчание выводило меня из себя ещё больше.

– Кто он? – вырвалось у меня. Я шагнул ещё ближе, стараясь держать себя в руках. – Кто тот человек, с которым ты легла до свадьбы? Ты позоришь не только себя, но и меня, мою семью, весь мой клан!

Она подняла голову, и я увидел, что её глаза наполнились слезами. Она пыталась что-то сказать, но губы дрожали, и слова не выходили.

– Отвечай! – потребовал я, хотя чувствовал, что этот крик приносит боль не только ей, но и мне.

Она глубоко вдохнула, сжав пальцы на подоле платья.

– Это был… – начала она, но голос снова сорвался.

Я ждал. Тяжёлое, мучительное ожидание. Наконец она подняла на меня взгляд, полный боли и страха.

– Это был сын моего дяди, – прошептала она.

На секунду я не понял, о чём она говорит. Её слова не укладывались в голове. Сын её дяди?

– Что? – я смотрел на неё, пытаясь осознать услышанное. – Как…

Она кивнула, слёзы наконец потекли по её щекам.

– Мне было тринадцать, – сказала она, её голос едва был слышен. – Я… я не могла ничего сделать.

Мир вокруг меня остановился. Я почувствовал, как гнев внутри меня сменяется чем-то другим. Холодным, тёмным, обжигающим. Её слова пронзили меня, как нож. Это не было её виной. Это не было её выбором. Она не должна была это скрывать, но я понимал, почему она молчала. Она боялась.

Я отступил на шаг, проводя рукой по лицу. В голове шумело. Гнев на того, кто сделал это, боль за неё, шок от услышанного – всё это смешалось в одном огромном коме.

– Почему ты не сказала? – спросил я наконец, голос был тихим, но напряжённым.

– Потому что… – она вытерла слёзы тыльной стороной ладони. – Потому что я боялась. Боялась, что вы меня прогоните. Что накажете.

Её слова ударили сильнее, чем всё, что я слышал раньше. Она думала, что я способен на это? Что я оставлю её наедине с этим позором?

Я снова взглянул на неё. Она сидела, опустив голову, и выглядела так, будто ждала смертельного приговора. Но я знал одно: виновный должен ответить за свои действия. Этот… человек заплатит за то, что он сделал.

Я сжал кулаки, чувствуя, как гнев поднимается во мне новой волной.

– Ты больше ничего не будешь бояться, – сказал я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. – Я разберусь с этим.

Она посмотрела на меня, её взгляд был полон неверия. Но я был решителен. Никто не имеет права так поступать. И я сделаю всё, чтобы защитить её.

Я спустился вниз, где мои братья всё ещё праздновали. Их голоса гремели, смех разносился по гостиной, и в этот момент мне захотелось разнести всё к чертям. Как они могут так смеяться, когда у меня в груди всё горит?

Бека первым заметил меня. Он сидел, развалившись на диване, с чашкой в руках, и, заметив меня, тут же ухмыльнулся.

– Ну что, старший? Неужели так быстро? – бросил он, не скрывая насмешки. – Или ты решил устроить нам мастер-класс, как надо?