– Закончила?

– Что?

– Вредничать. И накручивать себя. Готова меня выслушать?

– Я себя не накручиваю. И вообще, ты должен был быть на свидании со своей кур... Камилой! Какого черта притащился к нам?

Не закончила. Чувствую, нелегкая у меня будет жизнь бок о бок с такой избранницей. Но я впервые четко понимаю, что готов бороться. Со всеми вокруг и даже с ней самой. Ее взрывным нравом и полным отключением логики и здравого смысла в особо важные моменты. Тем более, мне не привыкать, у меня у самого вон такой же маленький картавый экземпляр растет.

– Мог бы и не приходить, – “кусается” Ветрова тихо. Будто произносит это “для галочки”, а сама-то думает совершенно о другом. Я знаю, чувствую, и меня не переубедить.

– А что, помешал?

– Да!

Отшатывается от меня, разворачивается спиной, пряча взгляд, и суетливо наводит порядок на кухонном гарнитуре. Дрожащими руками бесцельно перекладывая с места на место грязную посуду. Готов поспорить, что просто прячет от меня свою нервозность. Дурочка моя. Почему я стою и улыбаюсь?

– Кхм, так ты кого-то ждала?

– Ждала! – ляпнула коза.

– Пока моя дочь спит в гостиной, ты тут кого-то в гости ждала? Ночью? И кого же? – в груди острой иглой кольнула ревность, правда, едва-едва. Я тут же отодвинул это скверное, разъедающее чувство на задний план. Идиотом надо быть, чтобы не понять, что девчонка просто бесится.

– Не твоего ума дело. Тебе, значит, можно с невестой свидания устраивать, а я чем хуже?

– Хуже? Наоборот. Ты в тысячи раз лучше, Фис, – сказал я.

Девчонка на мгновение замерла. Плечи напряглись. Но это был лишь момент слабости, потом она с еще большей прытью продолжила передвигать тарелки.

– Ладно, тогда, может, мне уйти? – спрашиваю и замираю. Игры играми, а услышать “да” было бы больно.

Но Ветрова молчит. И вот вроде выгнать меня пытается, а сама бутерброды готовит и кофе в турке варит. Кофе в одиннадцатом часу ночи? Я же говорю: полное отключение нейронных связей. Моя наивная коза.

В общем, слушать меня отказывались напрочь. И я уверен, даже если бы я прямо в этот момент заявил громкое “я тебе люблю”, она бы просто пропустила мимо ушей. У них с Доминикой разум напрочь перекрывают эмоции, и пытаться им в такие моменты что-то объяснить – это как головой в стену долбиться. Толку ноль, себе же хуже.

Хорошо. Я умею ждать.

Я оглянулся, рассматривая небольшую, светлую уютную кухню. Белые стены, желтый солнечный гарнитур, цветочки в зеленых горшках на подоконнике, и в тон к ним небольшой круглый столик, на котором стояла кружка с остывшим чаем. Но внимание мое привлекла не она, а раскрытый блокнот. А если еще точней – рисунок, карандашный набросок.

Пока Анфиса была увлечена своим “психованием” я подошел к столу и взял блокнот в руки, рассматривая. Сердце сжалось, и на душе стало невообразимо тепло. А по рукам пошли, кажется, те самые мурашки, о которых так любят говорить в глупых книжках. Мне казалось это совсем не “мужская” история. Я ошибался. Одного взгляда на сделанный с такой любовью рисунок хватило, чтобы в груди защемило.

– Фис.

– М-м? – промычала девчонка, оборачиваясь, заметив блокнот у меня в руке. Щеки ее начали стремительно заливаться нежно-розовым румянцем, а взгляд трансформировался в испуганный, как будто у меня в руке не бумага, а бомба замедленного действия. Ветрова тут же дернулась вперед в попытке выхватить его у меня из рук, но я отвел руку и в последний момент перехватил ее за талию, наступая, оттесняя ее к стене и зажимая, не дав возможности сдвинуться с места.

– Отдай, – прозвучало возмущенное, – это мое.

– Очень красиво, – говорю, а взгляд к ее губам приклеивается. Поцеловать хочется невыносимо просто. – У тебя талант, ты знаешь?

– Пусти меня.

– Не пущу. Больше не пущу. Все, хватит, допрыгалась.

– Что ты…

– Фис, я, может, и не идеальный. И тараканов у меня достаточно, а ухаживать за женщинами я никогда и не умел, но с тобой…

– У тебя есть Камилла. Пусти, Демьян, – прозвучало с отменной порцией горечи, строптивая вредина попыталась дернуться, но я держал крепко. Второй рукой, отложив блокнот, обхватил ее за затылок, запутавшись в мягких, шелковистых волосах, неожиданно ляпнув:

– Они стали короче.

Анфиса растерялась. Глазами захлопала в непонимании.

– Волосы. С момента нашего знакомства, – улыбнулся я. – Мне нравилось, когда они были у тебя длинные. Отрастишь?

– Что? – сложила губки в форме “о” Ветрова, смотря на меня, как на идиота. – Ты помнишь?

– Помню. Сам удивляюсь уже какой день, но я помню каждую мелочь, связанную с тобой.

По глазам вижу – мои слова приятно задели ее. Но упрямство точно родилось раньше Граф. Она снова буркнула: