Нет, вертелось на кончике моего языка.

Но она была права.

В моем доме Розали всегда будет в безопасности. Я буду рядом, если что-то случится.

И я буду там, если ничего не получится — например если, Хэдли решит снова сбежать и оставить мою девочку в подвешенном состоянии.

— И это твое долгосрочное решение? Ты просто станешь ее учителем рисования? И мы все будем жить долго и счастливо?

Она перестала подпрыгивать, дергая меня за руку и уставилась.

— Нет. Это мой выход из твоей нелепого предложения с ожиданием в один год. Может, я и не педагог дошкольного образования, но я чертовски квалифицирована, чтобы обучать ее творчеству…

Шестеренки в моей голове начали крутиться во все стороны. Хэдли согласилась ничего не делать с судами… пока. Но я не мог удерживать ее вечно. По словам Дага, я ничего не мог сделать, чтобы помешать ей прийти со своим тестом ДНК и вписать свое имя в свидетельство о рождении Розали. А когда она это сделает, мои возможности станут еще меньше, и единственным выходом из положения станет неприятная битва за опекунство.

Это было не совсем идеально, но ради своей дочери я готов был пойти на любую войну…

Но может мне и не придется этого делать.

— Я хочу, чтобы это было в письменном виде, — объявил я, поднимаясь на ноги. — Законное и обязательное. Шесть месяцев. Посещение под присмотром. Под моим наблюдением. И только в моем доме. Два дня в неделю. Один час…

Она еще раз встряхнула мою руку, ее ногти начали вгрызаться в перья на моей татуировке.

— Два часа. Мне нужно два часа.

— Два часа, и ты согласишься на все остальное?

— Да, — вздохнула она. — Абсолютно. Я обещаю.

В тот день, когда я увидел, как она разговаривает с Розали на вечеринке, я был в ужасе. За прошедшую неделю ситуация не изменилась, но впервые за последние семь дней я почувствовал, что наконец-то контролирую ситуацию.

Лгать дочери и проводить с Хэдли две дня в неделю в течение следующих шести месяцев было не самым лучшим вариантом, но это не пугало меня до смерти, как мысль о том, что Хэдли будет забирать ее каждые выходные.

Поэтому я протянул к ней руку и пробормотал:

— По рукам, — и тут мое тело окаменело, когда она обхватила меня за шею, прижалась ко мне всем телом.

— О, Боже! Кейвен, спасибо тебе большое!

Я резко вдохнул, не зная, что делать, и не понимая, что чувствую, находясь так близко к ней. Но это было не совсем так. Я чувствовал к Хэдли больше, чем когда-либо должен был — даже если не понимал почему. Может быть, потому что теперь я чувствовал, что могу расслабиться, ведь я купил себе шесть месяцев безопасности.

Может быть, потому что после всего, что случилось в прошлом, мне нравилось видеть ее счастливой. Может быть, потому что мне втайне нравилось, как она чувствует себя в моих объятиях.

Какова бы ни была причина, я не отпустил ее, когда она праздновала победу.

— Клянусь тебе. Ты не пожалеешь об этом. Я все исправлю, — пообещала она, крепко обнимая меня за шею.

Я не был уверен, что она права, и какая-то часть меня все еще очень хотела, чтобы она ушла и никогда не оглядывалась.

Но когда я стоял посреди ее тропического оазиса, ее темно-рыжие волосы с фиолетовой краской на макушке щекотали мне нос, а она подпрыгивала и смеялась, не плача, не боясь, не живя прошлым, я тоже почувствовал намек на победу.

Глава 18

Хэдли

— Она тебя полюбит, — говорила я себе, стоя у входной двери Кейвена и в десятый раз разглаживая свою приталенную футболку. Нервы, гудевшие внутри меня, наверное, можно было измерить на шкале Рихтера.

Учитывая, что он оставил для меня открытыми ворота, я была уверен, что на его входной двери установлены камеры, но не могла заставить себя успокоиться.

Я была бешенстве.

Все четыре дня, прошедшие с тех пор, как он покинул мой дом с краской на рубашке, я с нетерпением ждала этого момента. Но теперь, когда он наступил, я не могла заставить себя поднять кулак, чтобы постучать.

Бет составила бумаги о шестимесячном посещении под присмотром и отправила их с курьером адвокату Кейвена, прежде чем уволить меня с должности клиента. Она снова наняла меня минут через десять, когда я сказала ей, что наконец-то выпью с ней мартини в этом ужасном баре, о котором она говорила несколько недель.

Через два дня Кейвен прислал мне смс с новым расписанием. Он не спросил, устраивает ли расписание меня, но я работала дома и не имела особой личной жизни, кроме обслуживания потребностей лучшей подруги и свахи Бет, так что мой график был свободен. Он решил, что я буду находиться с Розали по средам с пяти до семи, а по субботам с часу до трех.