— Сделай мне одолжение, используй немного своих денег, и купи протез большого пальца, чтобы ты мог держать меня в курсе событий. У меня не очень хорошее предчувствие по этому поводу.

Дверь открылась, и с другой стороны появилась Хэдли со своей переполненной сумкой для художников.

— Сделаю. Мы скоро поговорим. Передай Дженн, что я сказал отвалить.

Он рассмеялся, и, отведя телефон от уха, я услышала, как он позвал: — Дженн, Кэв передавал привет!

Засунув телефон в задний карман, я натянул улыбку. Меня должно было обеспокоить, насколько легкой была эта улыбка, когда я увидел ее.

— Ребята, вы закончили?

Хэдли указала на свои невидимые часы.

— Три часа дня.

— Отлично. Я провожу тебя до машины.

Ее тело обмякло.

— О, Боже. Нам предстоит еще один разговор?

— Нет, умник. Я просто пытался быть милым.

Она подняла руку к груди.

— О, вау. Я знала, что задница единорога хороша, но не ожидала такой шумихи.

Я покачал головой. Она была забавной.

Я чертовски ненавидел то, что она была смешной.

В основном потому, что мне нравилось, что она смешная.

Она повернулась к Розали, которая стояла в коридоре и держала Алехандру за руку.

— Пока, Розали. Увидимся через несколько дней, хорошо?

— Не забудь. Я хочу нарисовать рог.

— Не вопрос, Боб.

Розали хихикнула.

— Меня зовут не Боб!

Я не видел лица Хэдли, но слышал улыбку в ее голосе.

— Хорошо. Увидимся позже, аллигатор?

Розали засияла.

— Я и не аллигатор!

— До скорой встречи, бабуин?

— Хэдли!

— Пора идти, буйвол?

Моя девочка чуть не подавилась от смеха.

— Буйво-что?

Хэдли продолжала.

— Береги себя, белый медведь? Будь милой, попугайчик?

Рози так смеялась, что даже не смогла ответить.

— Тогда, как насчет этого? — Хэдли прочистила горло и низко поклонилась. — До скорой встречи. Пусть у тебя будет г-ламурный день.

Ладно, хорошо. Она была забавной… и немного странной.

Розали это понравилось. Рванувшись вперед, моя девочка обхватила ноги Хэдли руками, крепко сжав ее.

Я сделал резкий вздох, и все мое тело пришло в боевую готовность. Объятия не были долгими, но они были невероятно сильными, независимо от того, каким образом это произошло.

По крайней мере, в моих глазах.

Рози помчалась прочь, небрежно бросив через плечо:

— Пока, Хэдли.

Алехандра вышла вперед с широко раскрытыми глазами и своей фирменной нежной улыбкой, закрыв дверь.

Несколько минут мы с Хэдли стояли в тишине. Она стояла спиной ко мне, ее грудь поднималась и опускалась от затрудненного дыхания, а эмоции, бурлившие вокруг нее, почти душили меня.

— Хэдли? — прошептал я.

Ее рыжий хвост колыхнулся, и она медленно повернулась. На лице появилась огромная улыбка и ручьи слез.

— С тобой все в порядке?

Она провела рукой по щекам.

— Да. Я просто… Я правда очень люблю этого ребенка.

У меня была дочь; плачущие женщины были моим криптонитом. Так я говорил себе, засунув руку в карман, чтобы не протянуть ей.

— Похоже, ты ей тоже очень нравишься.

Она указала на свое лицо.

— Вот почему ты не можешь быть милым и проводить меня до машины. Некоторые прогулки с позором лучше совершать в одиночку.

Дерьмо. Она думала, что плакать из-за того, что дочь обняла ее, как-то постыдно. Если бы она только знала, сколько раз Розали резала мне лук в глаза за эти годы.

— Почему это позорная прогулка? — спросил я. — Ты только что нарисовал феноменальную задницу единорога. Это должна быть гордая прогулка.

Она рассмеялась, вытирая лицо плечом.

— Ты прав. Может быть, я упустила свое творческое призвание за все эти годы. Р.К. Бэнкс — всего лишь самозванка для настоящих «Британских задниц».

Мои брови взлетели вверх.

— «Британские задницы», правда?

— Эх. Это было лучшее, что я смогла придумать за короткое время. Я не хотела выбирать очевидную «Волосатые попки».

Я моргнул, а она лишь пожала плечами.

Взвалив сумку на плечо, она направилась к своей машине.

Я шел рядом с ней.

— Что ж, я рад, что мы помогли тебе разобраться этим. Ты можешь отправить оплату за услуги консультанта прямо в мой офис.

— О, пожалуйста. Ты еще не видел мой счет за занятия рисования. Давай просто предположим, что они компенсируют друг друга.