Через час мы с Розали сделали не один букет цветов, а два. Кейвен не ошибся. Кофеин и сахар, которые дал ей Йен, в полную силу бежали по ее детским венам. Она была везде. То поднималась, то опускалась, чтобы перекусить или попить. Играла с двусторонними блестками на своей рубашке. Говорила со скоростью миллион миль в минуту. Если бы не тот факт, что время, проведенное с ней, и так было ограничено, я бы отказалась от цветов на этот вечер.

Но я боялась, что, Кейвен не позволит мне просто еще часок и поиграть с ней на заднем дворе, где она так отчаянно нуждалась в том, чтобы выплеснуть энергию.

Поэтому мы продолжали вырезать цветы из бумаги для кофейных фильтров. Точнее, в основном я продолжала их вырезать, а она в это время залезала на стул и слезала с него, то и дело поднимая и роняя маркеры.

— Хэдли, посмотри на меня, — пробормотала она, указывая на маркеры, которые торчали у нее изо рта, как бивни моржа.

— Ух ты! Я думала, что дети должны терять зубы, а не отращивать их, — я выдергивала их один за другим из ее рта. — Видишь? Я была права.

Она дико рассмеялась.

— Мне нужен розовый. Этот цветок должен быть розовым, — заявила она, вставая со стула и ставя локти на стол, чтобы достать корзину с маркерами.

— Садись. Я принесу…

Ее носки выскользнули из-под нее.

Сердце заколотилось о ребра, когда я увидела, как в замедленной съемке ее нижняя часть тела соскальзывает со стула, а туловище скользит по столу, когда она пытается ухватиться за плоскую поверхность. Мой разум закричал, а внутри меня разгорелась паника. Выронив ножницы, я бросилась к ней и поймала ее прежде, чем она упала на пол.

Но не раньше, чем ее рот коснулся края стола.

Я соскользнула со стула, держа ее на руках, и тяжело опустилась на колени, повторяя:

— Все хорошо. Ты в порядке.

Ее большие зеленые глаза наполнились слезами, и горла вырвался крик.

Но именно тогда я поняла, что все было не в порядке.

Потому что кровь — о, Боже, столько крови хлынуло из ее рта!

Мир передо мной сужался, включая ребенка, плачущего у меня на руках. Но независимо от того, где бы я на находилась, в прошлом или настоящем, одно осталось неизменным.

— Кейвен!

Восемнадцать лет назад…

— Папа, нет! — крикнул он как раз перед тем, как боль пронзила мой бок.

В ушах зазвенело от звука выстрела, эхом отражающего в крошечной кухне, и крик, который я сдерживала с тех пор, как увидела, как мой отец упал, наконец вырвался из моей груди, разрывая горло на части.

Мальчик, защищавший меня, повалился назад, увлекая за собой меня и заставляя мою голову удариться о дверь. Мы оба приземлились на кафель, его тяжелое тело ударило меня, как еще одна пуля, выбив дыхание из моих легких.

Я не могла пошевелиться.

Я не могла бежать.

Я даже не смогла снова закричать.

Я была зажата под ним, его тело обмякло, наша теплая кровь смешалась и растеклась по бокам.

Болело все, но когда его отец подошел ближе, страх стал самым мучительным из всех.

— Нет, — простонала я, прежде чем прибегнуть к мольбе, но слово «пожалуйста не выходило.

Закрыв глаза, я уткнулась головой в шею мальчика, готовая к тому, что ужас наконец закончится, даже если это будет означать смерть.

По крайней мере, там будет моя мама.

И мой отец.

Кто-угодно, кто бы мог бы заставить страх, убивающий меня изнутри, остановиться.

Мальчик застонал, а затем дернулся, и мое сердце заколебалось вместе с ним.

Мои глаза распахнулись в тот самый момент, когда он ударил отца ногой в живот, а затем неуверенно поднялся на ноги. Я снова смогла вздохнуть, но при этом осталась совершенно беззащитной.

Горячие слезы покатились по моим щекам, когда стрелок рухнул на землю. Мой герой быстро взял себя в руки, нанося удары кулаками по его лицу. Но пятно крови на его спине от пули, прошедшей сквозь нас обоих, увеличивалось с каждой секундой.

Мой бок горел, но мне нужно было двигаться. Мой мальчик не мог выиграть этот бой. Его отец был слишком силен.

Но бежать было некуда. Выход был в том, чтобы пройти мимо них, и когда они обменивались ударами и врезались в стены, прежде чем упасть на пол, это было невозможно.

Я обрела голос, когда раздался еще один крик, и звук выстрела снова оглушил меня. Я вскарабкалась на четвереньки, поскальзываясь в собственной крови, пока не зажалась в угол.

Бои продолжались.

Ворчание. Стоны. Звуки моих рыданий. Мальчик проигрывал.