Губы девушки распылись в предвкушающей улыбке. Чары и поцелуй сделали свое дело, мужчина наконец-то поддался ее влиянию и теперь какое-то время будет полностью в ее власти. Сейчас она ему все припомнит! Рука сама собой потянулась за банным веником.

– Ложись голубчик, я тебя парить буду!

– Может не надо! – возразил он, но улегся на живот, лицо его раскраснелось, а дышал он будто через раз.

– Расслабься и получай удовольствие! Сейчас мы из тебя всю хворь выгоним.

– Ты главное дух на месте оставь!

А в следующий миг она хорошенько прошлась по нему веничком, пока еще слабенько, но Мехмед застонал, он бы и с лежанки скатился, но чары не пускали. Аленушка на миг остановилась, размяла ему спину руками и невзначай спросил:

– Кто тебя за мной послал?

– Царь! – выдал похититель, раньше чем осознал происходящее.

– Это что погоняло такое? – она опять взялась орудовать веником, прогоняя толковые мысли.

– Пого... что?

– Кликуха! – пояснила Аленушка и давай его дальше веничком обхаживать.

Хворь это вам не шутки, тут тщательно работать надо и со всем усердием, а Алёнушка человек старательный.

– Нет, царь это – царь, наш правитель в Шамахане! – выдохнул Мехмед, чуть не задыхаясь от ощущений.

– О как! И зачем уважаемому мужу понадобилась девица вроде меня?

Мехмед зашипел, он надеялся как можно дольше умалчивать о конечной цели. Увы, не то волшебный голос нахалки, не то сладкий поцелуй, а может быть злостный веник, сделали свое черное дело. Теперь хоть язык откусывай, но голова-то все равно найдет, как правдой поделиться.

– Он ещё не женат, – прохрипел бедолага и Алёнушка чуть снизила интенсивность обхаживания.

– А я тут при чем? – недоумевала она.

– Он очень хочет жениться!

– На мне?

– Нет, вообще!

Девушка выдохнула с облегчением и снова вернулась к прежнему темпу, а в довесок ко всем опять воды на камни плюхнула.

Оттого Мехмеду совсем плохо стало, бедолага застонал и попытался уползти из лежанки.

– Стоять! То есть лежать! – скомандовала Аленушка прибавив в голосок чуточку колдовства. – Мы еще недоговорили. Почему вы царю своему местную девицу не подыщете?

– Пытались... – прокряхтел Мехмед, после новой порции пара, вся грудь жгла огнем, будто бы он жидкого пламени напился. Ощущения не из приятных, потому он был готов сказать все и даже немного больше лишь бы убраться отсюда поскорее. – Ещё в прошлом году собрали ему красавец, а он взял и всех их в гарем отправил.

– Погоди, ты ж говорил про три жены!

– Царя это не касается, у него наложниц может быть больше сотни. А с гаремом тем – беда. Девы тамошние ревут в три ручья. Стоит выбрать одну и пригласить к себе на ночь, остальные в слезы. Рявкнет на них царь, они опять ревут. Тогда он их успокаивает, гладит по головушке, утешает, ведь нельзя долго на красавиц сердиться. Так они опять ревут, но уже от счастья.

– А вот нечего столько баб одному мужику подсовывать. Чудо, что они глаза друг дружке не выцарапали.

– Ты что, наши женщины мирные, ласковые они взор от пола оторвать не смеют!

– И потому ты решил обрадовать правителя мной?

– Не-я! – жалобно молвил похититель. – Нас много и у всех один приказ, привести царю самую прекрасную девицу, а уж он выберет из вас Шамаханскую царицу.

– У меня один вопрос – почему ты из всех девиц выбрал именно меня?

– Так ты на остальных совсем не похожа!

– Да, уж критерий, ничего не скажешь! – фыркнула Аленушка откладывая веник. – Вставай!

– Зачем? – Мехмед насторожился.

Бедолаге было жарко, душно и очень хотелось уйти отсюда прочь и желательно куда подальше.

– Будем сугроб на мягкость проверять! – воскликнула она, цапнула его за руку и потащила на улицу.

Сопротивляться не было ни сил, ни желания. Замученный жарой Мехмед шел следом за девушкой, вот они миновали предбанник, затем она распахнула двери и разгоряченное жаром тело со всей радостью куснул мороз.

– А одежда? – в панике воскликнул мужчина.

– В одежде любой дурак сможет, а ты как есть попробуй! – воскликнула она. – Вперед! Ура! – и побежала прямо босиком на снег и нырнула в сугроб.

Мехмеда пробрало до костей, бедолага пытался сопротивляться, но магия же…

–А-а-а-а! – заорал он не своим голосом, даже не пытаясь выдать это за победоносный клич, а ноги несли вперед, снег обжигал пятки, мороз кусался как бешеный пес, грозил отморозить все ценное. А дальше случился огромный сугроб. Снег сердито зашипел обнимая разгоряченное после бани тело, а потом стало так хорошо, ну просто дикое блаженство.