— Задание выполнено, ваше благородие, — Селиванов вытянулся перед заместителем комбата. — В бомбоотсеке четыре фугасных боеприпаса. Взрыватели выкрутили. Резьба целая. Внешних повреждений нет. При разминировании отличился рядовой сапер Пахомов.

— Молодец, Адам Макарович. Больше ничего опасного не заметили?

— Никак нет, — старый заслуженный унтер опустил обязательный ответ на похвалу офицера. — Бомбы на подвесках. Снять можно, только рычаг потянуть, только вытаскивать из самолета тяжело будет. Даже если обшивку снимем, кран не подгонишь, крылья мешают.

— Хорошо. Целиком эту дуру с места сдерните?

— Трактор нужен или танк. Грузовиками волоком можем не утащить.

— Господа, сами решайте кто к танкистам, — Никифоров повернулся к офицерам.

Затем капитан пожал руки унтеру и его людям.

— И ты молодец, Станислав Мстиславович. Американец пригодился?

— Помог, подсказал как в бомболюк из фюзеляжа пролезть. Не дурак, так сказать.

Взрывоопасный груз разминирован. Теперь залитые тротилом бомбы не опаснее чугунных болванок. Ротный полез в самолет с обыском, по его словам, с надеждой найти какие-либо бумаги или карты. В первую очередь штабс-капитана интересовала штурманская кабина. Сам штурман, увы, до сих пор там и пребывал. Убит еще в небе.

Поручик Мизерницкий со своими саперами пытался отделить крылья с двигателями. Должны же быть винты и фиксаторы. Все видели, как самолеты с отсоединенными крыльями перевозят. Свободных людей фельдфебель Генералов повел на работу. День не закончился, урок не выполнен.

Никифоров пошел к своей машине. Время до ужина есть, батальон раскидан на половину острова, всех надо проведать, посмотреть, проинспектировать. И заявки в планшете копятся. Отдельная работа, ночью при свете лампа разбирать, гонять интендантов, ругаться из-за каждого мешка цемента и каравана леса.

— Ну бывайте, Евгений Николаевич, — капитан протянул руку сопровождавшему его подпоручику Шперлингу. — Эх и нападало самолётов на наш остров. Неприятное приключение вашей роте выпало

— Хорошо, что не бомбы, — офицер пожал плечами. — Знаете, Иван Дмитриевич, на той стороне не лучше. У меня брат в авиации. Пишет, постоянно на Панаму летают. Не только наши русские, с германцами и англичанами посменно работают.

— Тяжело?

— Очень. Зенитка на зенитке. Перехватчиков уже мало, но все равно, не бывает вылетов без потерь. Я вот смотрю на наших зенитчиков, и вспоминаю брата.

— Хоть с союзниками работают, — Никифоров не знал, что и сказать. Любые слова казались глупыми, наивными, или излишне пафосными.

— Все равно, цель тяжелая. Когда это все закончится, Иван Дмитриевич?

— Не знаю. Наверное, как до Флориды и Мексики дойдем, так легче будет.

— Хорошо бы. Очень хочется надеяться.

23 мая 1942 Кирилл.

— Кирилл, ты везучий человек, — громко провозгласил фельдфебель Марченко. — В отряде любят. Плечи офицерскими погонами обросли. Орден обмывали. Сестру нашел.

При этих словах собравшаяся во дворике Крюковых казарм компания притихла. Сам поручик Никифоров спокойно созерцал кусочек неба над головой. К несколько бесцеремонной манере Антона Марченко все давно привыкли.

— Поручик, держите себя в руках! — Арсений Ворожейкин сделал серьезное лицо. — Вас позавчера на Сенатской площади видели. Доложите по уставу: когда свадьба?

— Ты лучше скажи, друг поручик, когда «Выборг» в море уходит?

Над двориком пронесся громкий вздох.

— Вот тебе и ответ, — продолжил Кирилл. — Какая может быть свадьба, если я не знаю, вернемся ли в этом году домой?

— Извини, Кирилл Алексеевич, если задел. Действительно видели тебя с барышней. Завидую, если честно. По-хорошему завидую.

— Дурацкая шутка, господа, — тряхнул головой поручик Сергей Оболенский. — И вообще, забываете, что по Морскому министерству проходим. Офицер званием ниже капитан-лейтенанта или штабс-капитана жениться может только с разрешения командования. Правила знать надо. Унтерам легче, рапорт писать не нужно.

Кирилл бросил на Оболенского короткий взгляд, кивнул ресницами благодаря за своевременное вмешательство. О свадьбе он не думал, хотя был уверен на все сто, предложение сделает. Есть только один маленький вопросец. Вру, не маленький и не один. Не время в общем.

В казарме банально скучно. Полковник Черепов со своими комэсками намеренно дал слабину, чтоб люди отдохнули, на какое-то время забыли ужасы войны. Увы, даже отдыха бывает много. Нельзя бесконечно спать, читать, работать с тренажерами и штангами, трепаться в курилке. Спасали увольнения. Пройтись по улицам в отутюженной форме с нашивками и крестами, свернуть на форсаже в ресторан, поглазеть на барышень, а то и найти повод для знакомства — как мало надо человеку. После таких вылазок летчики и техники возвращались посвежевшими, с огоньком в глазах. Разговоры крутились вокруг известной со времен Адама темы.