В одном из патрульных вылетов Кириллу Никифорову посчастливилось обнаружить субмарину в надводном положении. Пилот передал по радио на авианосец координаты и заложил круг. Подлодка быстро ушла на глубину, но через зеленоватые тропические воды почти без волнения с высоты хорошо виден ее силуэт.

— «Девятка», держите контакт.

— Веду цель. Визуально наблюдаю движение курсом норд-норд-вест.

Через сорок минут на волну подключился эскорт «Бересклет». Затем и сам корабль появился, из-за горизонта. Один из специализированных конвойных фрегатов, варившихся крупными сериями " Бересклет" не закладывался на бой даже с эсминцем, скорость всего 20–24 узла, но зато на борту мощное зенитное вооружение и солидный запас глубинных бомб. Именно эти недорогие корабли составляли основу конвойных сил союзников.

— Доверните левее. Он на глубине.

— «Птичка», спасибо! — отозвался незнакомый голос.

Эскорт сбавил скорость, пересек предполагаемый курс подлодки. Затем фрегат заложил петлю, прошел восьмеркой. С неба он казался ищейкой, вынюхивающей след зайца. Сейчас гидроакустики «Бересклета» вслушивались в океан, пытались выловить среди естественных шумов характерные звуки работающих механизмов, покашливание насосов, шорохи винтов.

С кормы корабля взлетели черные точки. Затем море взорвалось, оно кричало и корчилось от ярости тротила. Эскорт переложил руль и лег в дрейф. Вываживает. Дальнейшее Кирилл уже не видел. Датчики топлива показывали, что пора возвращаться домой. Тем же вечером на общем построении полковник Черепов объявил всему летному составу благодарность. Патрули за день обнаружили три субмарины и навели на них охотников. Подтвержденных потоплений нет, но кто знает, какие повреждения нанесли американцам глубинные бомбы. Иногда субмарины идут на дно, не оставив и следа, без выбросов топлива и обломков.

С конвоем расстались напротив Гибралтара. Дальше «Выборг» в сопровождении «Громобоя» ушел в Брест. Здесь летчиков ждал большой и приятный сюрприз. Через два часа после того как авианосец ошвартовался у причала пришел приказ: всему летному составу строится на берегу. Всех включая техников погрузили на автобусы и повезли на аэродром за городом принимать новые самолеты.

— Это настоящие звери! — вырвалось у Паши Тарасова, когда он увидел ряды новеньких в заводской краске «Кречетов».

— Дождались, — потер руки Сергей Оболенский.

Новые истребители пришли на флот еще в конце прошлого года. Говорили, что машина на голову превосходит старый «Сапсан». Увы, первым перевооружили «Пантелеймон». Завод работал в две смены, но на всех желающих машин пока не хватало. «Выборг» ходил в Чили со старыми самолетами в ангаре. Посчитали, что риск встречи с новыми американскими самолетами незначителен.

Обрадовали не только истребителей. Бомбардировочную полуэскадрилью на поле ждали «Бакланы» последней модификации с более мощными моторами и спаркой крупнокалиберных «берез» в задней полусфере.

Начались будни. Пилоты и техники штудировали инструкции, регламенты, заучивали наставления. После сдачи теории летчиков по одному вывозили на учебных спарках. Первый самостоятельный вылет на «Кречете» Кирилл совершил только через две недели. По довоенным нормативам это считалось очень быстро.

Вечером в казармах за аэродромом летчики наперебой делились впечатлениями, каждому требовалось выговориться. Машина действительно хорошая. Правда, куда больше привычного «Сапсана». Зато дальность 1600 километров, с подвесными баками еще больше. Маневренность как у старой машины, как гюрза саму себя за хвост укусить может, скорость выше, кабина бронированная, в крыльях четыре автоматические пушки.

— Мне друг с «Чесмы» рассказывал о встрече с «Адскими кошками», — поделился Сафонов. — Говорит, наши «Кречеты» не хуже, на вертикали злее, а в ближнем бою верткие. Вот и проверим.

— Не спеши, командир. Мы во Франции. Давай сначала с местными девушками точность огня проверим.

— Массу залпа проверь! — рассмеялся Никифоров.

За учебой поручик не забывал ближних своих. Воспользовавшись моментом написал и разослал из Бреста письма всем близким. Труднее всего было подбирать слова в послании для Инги. Русский язык, как и любой другой европейский, слишком скуден, чтоб выразить всю гамму чувств, все нюансы и оттенки отношения, изложить на бумаге все то, что молодой человек хотел сказать милой девушке в далеком городе над гранитными берегами.

26 мая 1943. Князь Дмитрий.

За окном шел дождь. Прекрасный весенний ливень с грозой. Капли барабанили по карнизу, разбивались в мельчайшую водяную взвесь. Дождинки искрились как бриллианты под солнцем, переливались всеми цветами радуги. За окном чистый свежий промытый дождем воздух, его хотелось пить как вино. Князь Дмитрий нехотя отошел от окна и повернулся к британскому послу.

— У вас очень интересная система управления, господин Криппс. Вы можете себе позволить резкий маневр с бакштага на бейдевинд. Смена кабинета во время войны весьма любопытное решение, — достаточно прозрачный намек для человека знакомого с морской терминологией.

— Не стоит искать черную кошку там, где ее нет. Сэр Уинстон не оправдал надежд, перессорился с половиной парламента, потерял поддержку своей партии. Король его долго терпел, но всему есть конец. Подскажу, многие не простили ему капитуляцию.

— Вынужденную капитуляцию, — язвительно заметил Дмитрий Александрович. — Хорошо. Полагаю, новое правительство и новый премьер не забудут обязательства правительства Черчилля.

Формальные заявления, пустые слова, это понимали и князь, и его посетитель. Все то, что должно быть сказано. Факт смены правительства союзника свершился. Дальше каждый говорил именно то, что должен по сценарию и заранее видел ответы оппонента.